– И что?

– И ты заснул.

– А потом?

– А потом проснулся, блин! Ты чего, Паш?

– Ох, Илья! Вот, кажется, всю жизнь я тебя знаю, и всё ты меня удивляешь! Усыпил… Ни фига себе. Что ещё расскажешь мне такого, чего я не знаю?

Я лишь загадочно усмехаюсь. Расскажу, сероглазый, такое расскажу…

– Илька, а ему ничего не будет?
– волнуется за брата Пашка.

– Да ни шиша. Тебе же ничего не было. Наоборот даже, поправляться ты начал потом…

– Илья, скажи… - Пашка смотрит мне в глаза.
– Честно только. Часто ты со мной так?

– Честно? Ты меня спрашиваешь, - честно? Глаз не отводи. Смотри внимательно, Паша, и слушай. Это был единственный случай, когда я навязал тебе свою волю. Возможно, такое повторится ещё, - не знаю, - жизнь большая. Наверное, даже, повторится, раз у нас с тобой это всё навсегда. Слушай меня, Сероглазый, - никогда я не сделаю ничего, что было бы для тебя плохо, больно, или просто неприятно. Не смогу. Я сильный человек, ты это знаешь, но сделать так мне не по силам. Моя Любовь к тебе сильнее всего, сильнее меня, она ведь от Начала и навсегда… - я, сам того не замечая, перехожу на Извечную Речь…

Пашка зачаровано смотрит мне в глаза. Всё, Паша, всё. Сказано.

– Веришь мне?
– спокойно говорю я по-русски.

– Верю! Прости, Новиков, я дурак… - выдыхает Пашка.

– Дурак я, что не сказал тебе этого раньше… Ты что, - вторую подряд? Пашка, будешь так часто курить, я тогда Занозе один рецепт расскажу, по секрету. Берёшь, понимаешь, молоко. Вот, пипеткой, значит, набираешь, ну, и на сигарету капаешь. Вот, а потом сигаретку обратно в пачку, потихонечку, незаметненько так…

– Я те, зараза, расскажу! И так житья от него нету! Я тогда тебе в комп вирус какой-нибудь засуну, червяка какого-нибудь!

– Ох, ты ж и поганец, а! Я о его здоровье пекусь, ночей можно сказать не сплю, а он мне вместо благодарности червя в машину запустит! Это ж ни в какие ворота! Это ж… Чего ржёшь, поганец?

– Прикол, Новиков, я тут у Николы такую прогу видел, прикинь…

– Ну, вы чего тут, бросили меня, а сами тут… - ноет появившийся Никитос.
– Ил, я там в журнале такого качалу видел, вау! Пашка, к гантелям чтобы вот не совался больше чтобы! Я решил качаться, - понял? Илюха, ты тренером будешь.

– Ну, хана, - грустно говорит Пашка.
– Всё теперь в квартире переколошматит…

В комнате Никитос сразу же снимает футболку и начинает кривляться перед зеркалом. Пашка демонстративно хмыкнув, подмигивает мне и кивает на бутылку с коньяком. Я укоризненно качаю головой, но всё-таки наливаю нам с сероглазым ещё по чуть-чуть, потом решительно убираю бутылку. Заноза, отследив мои действия, тут же суётся ко мне со свои бокалом.

– Это чё?
– поражаюсь я.
– Ты всё уже вылакал что ли? Нет уж, Никитос, хватит. Хватит, сказал! Да что хочешь, то и делай! Хоть башкой об пол бейся, - нет, и всё! Колу вон давай, хоть задуйся…

– А винограда больше нет?
– спрашивает меня смирившийся Никитос.

– Слышь, ты не наглей, болячка!

– Нету, ты ж его и сожрал. Ананасы есть, консервированные. Хочешь, - Пашка откроет…

– Я консервированные не ем!

– Новости… - ворчит Пашка.
– Да не суетись ты, Илюшка. Не хочет, - пёс с ним. Давай выпьем.

– За крепкий детский сон!
– провозглашаю я тост.

– Хорошо сказал, дорогой! Ай, как хорошо, мамой клянусь, да?

– Это вы чего это вы?
– подозрительно смотрит на нас Заноза.

– Да что ж такое! Ты чего такой? Слова, блин, не скажи. Тебе бы, болячка, в ФСБ работать.

– А что, Паш, это щас модно… Путин, то, сё.

– Да я ж разве против? Вовсе нет. Когда в меру… А то все сразу борцы, блин, такие стали кругом…

– Кузнецов, в стране надо порядок навести. Бардак сплошной…

– Лучше в бардаке, чем в камере.

– Так ведь не о камере речь! Я хоть слово о камере сказал? Пашка, ты оглянись только вокруг! Куда всё катится?

– До сих пор не скатилось, и дальше не укатится! И вообще, Илья…

– Да вы кончайте вы уже!
– стонет Никитос.
– Заткнулись, блин! Уши вянут… Не надоест как только! Как эти самые, блин. Барсуки! Бу-бу-бу… Мало, что ли, по телеку?

Мы с Пашкой, остывая, смотрим друг на друга.

– Ладно, замяли… - говорит Пашка.
– Правда, чего это мы? Уговаривались ведь, - о политике ни-ни больше.

– Замяли, Паш, - соглашаюсь я.
– Никитос, ты, кажется, в туалет собирался?

– Ты откуда знаешь?

– А чего тут знать-то? Крутишься, как на шиле…