Шрифт:
– А?
– Чего, - а?
– переспрашиваю я с некоторой опаской.
– Ну, как же? Природа, Илюшка! Хорошо! А запах? Запах-то, запах какой!
Точно, бля, рехнулся Стасик. Ладно бы не буйно. Возни не оберёшься…
– Запах?
– с сомнением говорю я.
– А хули запах? Река пахнет рекой, трава - травой… Лепёшки вон коровьи, тоже соответствуют наименованию. Деревней воняет, одним словом.
– Ты не любишь деревню?
– Я горожанин, Станислав Сергеевич, - высокомерно заявляю я.
– Потомственный…
И сразу, без перехода, я вспоминаю Тихона. Как он возил меня в лес. Только там озеро было. Наше… Сцепив зубы, я смотрю внутрь себя… Тихо, Логинов, тише… Ушло это, не вернуть ничего. Как смог я рассчитался за Тишку, как, сука, смог…
– Что с тобой, Илья?
– не на шутку встревоживается Стасик.
– Задумался, Станислав Сергеевич. Вы знаете, что такое «хокку»? Да, именно стихи, и именно японские. Три строки, семнадцать слогов, пять-семь-пять. Я вот вспомнил, по поводу нашего разговора о деревне, послушайте:
Колхоз, ферма ли -силос, навоз там. Да ну…Я горожанин!– Ух, ты!
– восхищается Стасик.
– Здорово… Погоди, Илья, в Японии ведь нет колхозов. Или это перевод такой?
– Это не перевод, это один мой друг сочинил…
– Что ж, у тебя друзья под стать тебе, Илья. Пошли умываться.
Я молча иду вслед за Стасом вниз к реке. Только мы подходим к воде, я сразу же начинаю тревожиться. Что за хуйня такая, - спокойно ведь всё. Во, блядь! И на этот раз не ошибся, Логинов. По бережку, повыше нас, к нам идут трое колхозников. Бухие, - сразу определяю я. Лет по шестнадцать-семнадцать, но хотя и пьяные, всё же достаточно опасные, здоровые лбы. Впрочем, это для Стасика эти пейзане опасны, мне по хую. Это бы даже неплохо, это бы я чуть поразмялся даже. А может мимо проканают? Ни хуя, целенаправленно так, чуть ли даже не подпрыгивая от возбуждения, эти трое прут прямо на нас. Ага, Стасик тоже заметил. А интересно, милай, как ты себя поведёшь?..
– Ты чё, сука, тачку тута свою мыть надумал, пидар гнойный? Воще, сука, охуели городские! Прикинь, Тёплый!
– так, ну этот, самый шебутной, совсем безпроблемный будет. Тёплый который, - погоняло, надо думать, - тот жирный, по ногам сработаю. Третий неясный пока…
– Ну!
– весьма содержательно отзывается Тёплый.
– Так, ребята, погодите, - это Стас ожил.
– Ничего я тут мыть не надумал. Мы с братом просто к реке подъехали. Сейчас же уедем, хорошо?
Вот нихуя себе! Я уже, оказывается, брат… Какая дрына рядышком валяется, - загляденье…
– Бабки, у-у-м-м, - о, а третий-то и не претендент! И как только можно самогонку по такой-то жаре…
– Илюха, живо к машине, заводи, и в деревню, я тут пока… - шепчет мне Стас.
Чего ты тут «пока»? Затопчут, на хер. А какой молодец, однако! Браво, г-н Плотников, примите мои…
– Я те, пидар, пошепчусь! Бабки гони!
– неврастеник, блядь, его первого, не удрал бы. А палка действительно, - охуенная.
– Ребята, у меня тридцать рублей только, - внешне Стас остаётся спокоен, но я чувствую, что он на грани…
– М-м-мало… - третий мычит.
– Проверим, сука, Тёплый, к тачке!
Ну, всё. Цели ясны, задачи определены, - за работу, товарищи! Эх, Тишка, Тишка…
И меня уже топит знакомое восхитительное чувство. Кожа на скулах натягивается, губы немеют. Не покалечить бы козлов… да и хуй с ними… А вот Стасика бы не задеть, по быстрому надо, пока он не опомнится, да мне на помощь сунуться не решит, сдуру.
– Всё?
– холодно спрашиваю я, а сам перемещаюсь от Стаса несколько боком поближе к уродам, - крестьяне даже в клещи нас не взяли, так рядком и стоят… - Мой… э-э… брат скромничает, господа мои. Бабок у нас не меряно, мы ж коровёнку прикупить приехали, - я сую в карман своих обрезанных чуть ниже колен джинсов руку, нащупываю там «Ладью».
– Ребятки, миленькие, вы уж нам подскажите, где бы тута коровёнку бы нам этого самого…
Я медленно достаю руку с зажатой в кулаке «Ладьёй», переношу вес на правую ногу, и - на! Прямой в челюсть, - самое элементарное… Мажу, блядь! По зубам попал, - зубы теперь у него в прошлом. Вырубить-то я выблядка вырубил, но он не отлетает назад, а просто падает на месте.
Ладно, чуть левее. Тёплый, кажется? А позвольте представиться… Габаритный дояр, бля! Внешней стороной левой стопы, ребром подошвы кроссовка, по внутренней части его правой коленной чашечки. Сука! Пизанская башня в динамике! Ловлю его на колено, - как удачно, нос не задел, в лобешник пришёл. Сверху догоняю кулаком с «Ладьёй» по затылку. Сны о рекордных удоях…
Опа! Третий с пьяных шар на Стасика прёт! А я?! А мне сладкого?! Я тоже хочу, дяденьки… Перепрыгнув сразу через два тела, я приземляюсь, группируюсь на опорной левой, чуть доворачиваюсь, - примериваясь, поднимаю правое бедро, резко распрямляю голень. А вот теперь попал! Да как, блядь, удачно, - хрусть там чего-то…
Ну вот, собственно. Жаль, дрына не пригодилась, - впрочем, это же ещё не всё, я же мальчишка, мне же надо порезвиться, или нет?
Я смотрю на Стаса, ну, - с тобой, милай, тоже всё понятно…