– Естественно.

– И что потом?

– Это и есть краеугольный камень нашего успеха, мистер Гуидероне. Восемь тысяч банковских филиалов, открывших самым обычным образом кредиты десяти с лишним тысячам крупнейших компаний в основных городах, – это очень мощный рычаг.

– Вы имеете в виду угрозу прекращения кредитования, я прав, Матарейзен?

– Нет, неправы.

– Неправ?

– Никаких предварительных угроз не будет. Раз – и точка; будут одновременно заморожены все кредитные линии. В Лос-Анджелесе закроются киностудии, остановится производство кинофильмов и телепередач. В Чикаго, лишившись живых денег, в заднице окажутся мясоперерабатывающие предприятия, спортивные арены, строительные подрядчики. Но самый сильный удар будет нанесен по Нью-Йорку. Вся швейная промышленность, которая живет исключительно за счет кредитов, будет разорена, как и молодые, агрессивные владельцы новых гостиниц, имеющие также интересы в казино соседнего Нью-Джерси. Весь этот бизнес финансируется банковским кредитованием. Как только оно прекратится, всему настанет крышка.

– Но это же чистейшей воды безумие! Возмущение вспыхнет в десятках городов – чистейшей воды безумие!

– По моим оценкам, меньше чем через шесть месяцев правительства всех пораженных стран столкнутся с серьезным кризисом; безработица выйдет из-под контроля. Парламентам, съездам, советам и свободным федерациям придется иметь дело с катастрофой. Мировые рынки рухнут, повсюду люди начнут вопить во весь голос, требуя лучших условий жизни.

– Не надо уклончивых абстракций, ван дер Меер, – люди потребуют перемен. И вы хотите сказать, что наши помощники готовы – повсюду?

– Естественно. От всего происходящего они только выиграют, как и правительства их стран, без которых они не могут существовать и процветать.

– Ван дер Меер, а вы воистину гений! Добиться таких ошеломляющих результатов в столь короткие сроки!

– На самом деле тут нет ничего особенно сложного, господин. Богатые мира сего жаждут еще больших богатств, в то время как низы хотят, чтобы это богатство обеспечивало их работой. Так учит история. Достаточно только проникнуть в одну или в другую прослойку, предпочтительно сразу в обе, и убедить этих людей в том, что, как говорят американцы, их беззастенчиво «трахают». В прошлом Советский Союз взывал к рабочим, у которых нет опыта. Экономические консерваторы пытаются достучаться до предпринимателей, которые, как правило, лишены чувства социальной ответственности. Мы же обратимся и к тем и к другим.

– В таком случае мы должны будем добиться полного контроля, – согласился Гуидероне. – Именно об этом мечтал барон ди Матарезе, именно в этом заключалось его пророчество. Это единственный путь к успеху. Но подчинить правительства – об этом речь не шла; все должно было ограничиться только мировыми финансами.

– Барон Матарезе принадлежал к другому времени, а времена меняются. Мы должны иметь контроль над правительствами. Разумеется, последователи Матарезе это сознавали… Помилуй бог, вы хотели сделать своего ставленника президентом Соединенных Штатов? И это могло получиться?

– Наш человек должен был вихрем ворваться в Белый дом, – тихо промолвил Гуидероне, и в его голосе прозвучало что-то похожее на транс. – Остановить его было нельзя – и он был нашим. Матерь божья, он был нашим! – Повернувшись лицом к последним лучам солнца, проникающим в окна, пожилой мужчина продолжал голосом, холодным от ненависти: – Но его все-таки остановили – и сделал это тот самый «блистательный боров».

– Если когда-нибудь вы сочтете это возможным, мне бы хотелось услышать эту историю.

– Мой юный друг, я никогда не смогу рассказать об этом никому, даже вам, а на свете нет другого человека, которого я ценил бы так же высоко, как вас. Ибо если эта история, как вы ее назвали, когда-либо будет обнародована, ни одно правительство не будет больше пользоваться доверием со стороны тех, кем оно должно править. Я скажу вам только вот что, ван дер Меер: держитесь своего курса. Он приведет вас к победе.

– Я ценю вашу похвалу, мистер Гуидероне.

– И правильно делаете, – усмехнулся элегантный пожилой мужчина, поворачиваясь обратно к Матарейзену. – Ибо в то время как вы являетесь внуком барона ди Матарезе, я – сын Пастушонка.

Яну ван дер Меерзу Матарейзену показалось, что его поразила молния, взорвавшаяся раскатом оглушительного грома у него в голове.

– Я просто поражен! – наконец вымолвил он, широко раскрыв глаза от потрясения. – Утверждалось, что этот человек был убит…

– Да, он действительно «был убит», однако не умер, – едва слышно прошептал Гуидероне. Его глаза зажглись весельем. – Но это тайна, которую вы должны будете унести с собой в могилу.

– Ну конечно, ну конечно! Однако ведь Совет… я хочу сказать, в Бахрейне… его члены ведь должны знать правду.

– А, вот вы о чем! Сказать честно, тут я несколько преувеличил. Да, я много времени живу в Бахрейне, но в действительности я один и есть Совет, а остальные его члены – всего лишь алчные марионетки. Но пусть моя тайна вас не пугает, дорогой ван дер Меер, я буду вам просто советником.

Послышался тихий зуммер устройства внутренней связи, установленного на стене. Гуидероне, испуганно вздрогнув, сверкнул глазами на Матарейзена.

– Я полагал, когда вы здесь, никто не смеет вас беспокоить! – произнес он голосом, проникнутым животным страхом.