– Таких подробностей ты не сообщил.

– Может быть, я и правда немного приврал, не знаю! Вы, ублюдки, вынесли мне смертный приговор, и я не собирался помогать вам найти этому оправдание.

– Так или иначе, ты сказал, что Эпплтон рухнул в огромный камин, прямо в огонь…

– Именно так все и произошло!

– Полиция прибыла на место перестрелки через считаные минуты, Брэндон. И в камине никакого трупа не оказалось. Но на плитах были смазанные следы, как будто из камина вытащили что-то тяжелое, например, человеческое тело. Вокруг клочки обгоревшей ткани, угли приплющены, словно подверглись давлению, пламя потухло. Мое предположение, которое подтверждают криминалисты из нашей лаборатории: Джулиан Гуидероне остался в живых.

– Этого не может быть!.. Но даже если он и остался в живых, что невозможно, как ему удалось выбраться из поместья?

– А как удалось выбраться вам с Антонией? Суматоха была полной – стрельба, непрекращающиеся взрывы в наружных канализационных трубах, – полагаю, заряды установил ты? В общем, настоящий хаос. Я допросил всех полицейских, всех частных охранников, и один боец спецназа вспомнил, что некие мистер и миссис Викери, перепуганные насмерть мужчина и женщина, примчались на машине к воротам главного входа и заявили, что они гости, всего лишь гости. Все это время они просидели закрывшись в шкафу и, как только перестрелка чуть утихла, выбежали через черный вход и сели в свою машину.

– Ну и что?

– Кажется, твоя сестра в замужестве стала Викери, не так ли, Брэндон?

– А ты дотошный тип, Косоглазый, этого у тебя не отнимешь.

– Комплимент принимаю, но к делу это не относится. Была и вторая машина, со схожей историей. Частная карета «Скорой помощи», увозившая одного из раненых гостей, который так и не попал ни в какую больницу… Подвожу итоговую черту: Джулиан Гуидероне, сын Пастушонка, вне всякого сомнения, жив, и если он и хочет увидеть в перекрестие прицела кого-то из живущих на земле, так это тебя, Беовульфа Агату.

– Чертовски интересно, Фрэнк. Мы с ним приблизительно одного возраста, два старика из минувшей эпохи, оба жаждущие того, в чем нам отказано. Он стремится к абсолютной власти, чего я ему не позволю, а я хочу обрести покой, чего он мне не даст. – Помолчав, Скофилд посмотрел на Камерона Прайса. – Полагаю, по большому счету, все мы зависим от своих командиров, и лично я в своем полностью уверен.

– Надеюсь, ты знаешь, что делать, – сказал Камерон. – Я же от себя добавлю только вот что: я сделаю все, что в моих силах.

– О, сынок, ты сделаешь гораздо больше.

Без десяти минут четыре утра Джулиан Гуидероне сделал последний телефонный звонок, из Амстердама в Лэнгли, штат Вирджиния.

– Наш разговор засекречен? – первым делом спросил он.

– Абсолютно, – подтвердил голос из ЦРУ. – Благодаря руководству Управления я пользуюсь самым надежным шифратором.

– Хорошо. Через несколько минут я уезжаю отсюда, следующий сеанс связи будет из Каира.

– Разве не из Бахрейна?

– Там я не появлюсь еще три недели. Мне нужно поработать с нашими арабами – не их, а нашими.

– Желаю вам удачи, – прозвучало пожелание из Лэнгли. – Мы в вас верим.

– Вы должны верить в меня. И вы должны верить в Амстердам. Он нас не подведет.

– Будем верить, – ответил предатель.

Прошли четыре дня и три ночи, и Камерон Прайс снова встретился со Скофилдом за завтраком.

– Так мы ни к чему не придем! – с жаром воскликнул он, отпив глоток черного кофе.

– Что касается тебя, то ты, похоже, кое к чему определенно придешь, – заметил Брэндон, раскуривая темно-коричневую сигару. – Я имею в виду, с нашей дамой из спецназа.

– Скажу честно, у меня этого даже в мыслях нет.

– Ты с ней часто видишься…

– Тут ты неправ, – остановил его Прайс. – Это она видится со мной. Стоит мне выйти за ворота, а она уже тут как тут. Я выхожу на пляж, и вдруг появляется она. Я заглядываю на вертолетную площадку, чтобы справиться, кто прилетел очередным рейсом, а она идет в тридцати шагах позади меня.

– Юноша, может быть, наша подполковник Монтроз на тебя запала. Тони говорит, ты у нас первый сорт.