и т. д.

Сизиф хлопал громче всех, вопя: «Браво, тетки!» Зевс, падкий, как и все небожители, на фимиам, величественно улыбался, милостиво кивая головой, будто откопал источник лично, в нерабочее время. Морщины сбежали с его чела, страшные голоса замолкли бесследно.

— Ладно, уговорили… Сделаем здесь летний концертный комплекс. Да будет так!

— И спортивный тоже! — закричали из толпы.

Тучегонитель слегка усмехнулся, как дедушка шалостям правнука, позволил и спортивную…

Его слова, как принято писать, потонули в общих криках восторга.

Субботник провели в ближайшие выходные. На новенькой спортплощадке состоялась долгожданная заводская олимпиада. В программе было: состязания по бегу между бригадами, прыжки, метание нормального диска (специально выточенного ради такого случая в цехе амфор) и — венец соревнований — командирская эстафета с участием богов, героев и начальников цехов.

Непревзойденным во всех упражнениях был, разумеется, Геракл, только что вернувшийся из Авгиевых конюшен. Могучий герой прыгал так высоко, что едва не задел протянутый над территорией плакат с призывом записываться на курсы игры по классу кифары. После награждения он не смог сдвинуться с места — стоял в лавровых венках, как в зеленой трубе, по уши. Сверху блестели радостные глаза.

В честь победителей олимпиады хор муз исполнял с эстрады гимны и частушки. Мельпомена и Талия сплясали на бис задорную древнегреческую кадриль.

Один сменный мастер Мидас не принимал участия в общем веселье. Из окна своего закутка он глядел на ликование олимповцев и печально размышлял о чем-то. Нет, ответственность за драгоценную тару больше не тревожила сменного мастера. Оборотистый Гермес ухитрился погасить за счет золотого ящика задолженность по горючему, а заодно рассчитался за розовый мрамор с АЗЛК. В дело пошли также золотые дверь и стол.

Волновало Мидаса другое. Он все время вспоминал, как в «бане» для руководства стоял в душе-шарко и струйки воды стекали по его телу. Струйки были золотистые, они стекали вниз в вместе с ними понемногу уходил чудесный дар делать золотым все вокруг, приходило спокойствие, безмятежность, усталое безразличие…

Мидас посмотрел в настенное зеркало, и ему вдруг почудилось, что по обеим сторонам головы, медленно наливаясь тяжестью, вырастают, зреют, торчат лопухами уши — пара громадных золотых ослиных ушей..

Мидас отчаянно затряс головой, пытаясь избавиться от странного видения. Легкая рябь пробежала по бронзовому зеркалу, уши исчезли без следа. Мидас снова был обыкновенным, выдержанным, безмятежным человеком, как многие на заводе «Олимп».

И тогда он заплакал».

12. Перепутаны три разных истории! Об источнике ИПОКРЕНЫ, ослиных ушах и, наконец, о превращении в золоте. (Распутать).

13. Заявки на изобретения и рацпредложения рассматриваются в трехмесячный срок. (Где правда жизни?)

14. Слишком много Сизифа.

15. Фигура директора стала еще хуже. (Переделать! Начисто!)

Пролистнув историю под названием «Дамоклов меч», я взялся за рассказ о Геракле. Назывался он довольно интригующе:

«13-й подвиг Геракла

Биография Геракла напоминала повесть из юношеского журнала о становлении трудного подростка.

Еще в раннем детстве увлекся он дрессировкой змей. Из-за неловкого обращения два ценных экземпляра околели, маленький Геракл расстроился и бросил это дело. Родители, освобожденные от надобности постоянно осматриваться, чтобы не наступить на какое-нибудь пресмыкающееся, вздохнули с облегчением. Но будущий герой не давал покоя ни себе, ни людям.

Он дрался с соседскими мальчишками, никому не давал прохода и бузотерил так, что участковый инспектор по делам несовершеннолетних не раз порывалась поставить его на учет или перевести в спецшколу для особо энергичных подростков. Родителям пришлось раньше обычного выпустить буйного отрока в плавание по житейскому морю.

К двадцати годам Геракл успел поработать в зоологической экспедиции по отлову крупных хищников, причем отличился при поимке редкого Немейского льва. Затем он вернулся к старому увлечению — занялся змееловством, но опять загубил ценный экземпляр (на сей раз Лернейскую гидру, вот ведь невезуха!), с горя влюбился и долго трудился швеей-мотористкой на фабрике верхнего платья — под началом у предмета своей любви.

Затем было еще много разного. В итоге Геракл попал на «Олимп», где сразу пришелся ко двору, совершил немало производственных подвигов и начал быстро продвигаться вверх. Былой трудный подросток превратился в цветущего мужчину, одетого в броский костюм из натуральной львиной шкуры.

Знатнее впечатление произвела на олимповцев лихая очистка авгиевых конюшен, мероприятие и впрямь диковинное по резвости.

Подсобном хозяйством «Олимпа» испокон веку заведовал Авгий, работник со стажем, но явно допотопными понятиями о культуре производства. Коров и коз, к примеру, кормили исключительно по вдохновению, то бишь как бог на душу положит. А поелику боги обретались в далеком храме заводоуправления, на каждую коровью и козью душу приходилось кормов, по другой поговорке, без четверти с осьмухою три осьмины.