Испуганные возницы нахлестнули пегасов и укатили за угол, озираясь на взбешенного героя.

Геракл все понял. Покуда он очищал центральный склад, оборотистый Гермес со своими толкачами, не теряя времени, переоборудовал заводское оливкохранилище и теперь усиленно свозил туда вновь приобретаемые запасы. На завод снова шли потоком щиты, солнечные хронометры, устаревшие еще до покупки станки, вазы, хитоны 60-го размера… Недаром любимая поговорка заведующего отделом снабжения и комплектации Гермеса гласила: «В Греции все есть!»

На следующее утро прибыл гонец от Афины Банковской. «В связи с тем, — говорилось в официальном свитке, — что сверхнормативные запасы на «Олимпе» возросли против прошлого периода с четырех до пяти с половиной миллиона драхм, дальнейшем ссуды заводу будут производиться из расчета 20 % годовых. Зав. отделением банка Афина»

А к вечеру полный разочарования Геракл уже катил в далекую командировку. Просился-то он еще дальше и поопаснее — в рискованный вояж за кожсырьем, но туда только что отправился Язон с бригадой специалистов. Пришлось смириться и поехать за яблоками сорта «Золотой налив» для заводской столовой.

В дальнейшем Геракл очень не любил вспоминать о своем неудавшемся подвиге и убедительно просил других не делать этою ни в коем случае. По сей уважительной причине одно из самых блистательных деяний могучего героя навсегда осталось скрытым от пытливых умов историков. В памяти последующих поколений сохранились предания лишь о двенадцати подвигах великого Геракла…»

Должен признаться, к этому моменту для меня почти все стало ясно. Для верности я все же решил прочесть еще одну, взятую наугад, историю, а затем уже делать окончательные выводы о рукописи.

Я пропустил несколько рассказов — о приключениях Тезея в бюрократическом лабиринте, трудной командировке Язона за кожсырьем, о ящике Пандоры, по ошибке выпущенном в тарном цехе (слишком много ящиков для одной рукописи!).. Ближе к концу мелькнуло название «Счастливый Поликрат». Я углубился в чтение.

«Счастливый Поликрат

На заводе «Олимп» работали разные люди — везучие и незадачливые, флегматики и холерики, передовики производства и нарушители трудовой дисциплины, зеленые юнцы и умудренные ветераны, светлые головы и, наоборот, ударенные пыльным мешком из-за угла… Всякие, словом, подобрались люди.

Но самым счастливым из всех олимповцев, бесспорно, был заместитель директора по капитальному строительству Поликрат.

Поликрат имел все, что нужно древнему греку для счастья — отдельное жилье (с колоннами скромными, но приличного ордера), приятную должность с недурным окладом, персональную колесницу последней модели. Кроме того, имелись в наличии: нескандальная супруга, милые детишки — дочка-отличница и сын — будущий археолог, — дача и… Впрочем, никакое не «и». Напротив, — самое главное. Итак, у Поликрата было самое первое и важное — здоровье юноши-дискобола.

Комплект, таким образом, имелся полный.

Из этой причины (счастья) вытекало три логических следствия.

Во-первых, Поликрат, как и многие столь же счастливые люди, обожал прикидываться несчастным. У безжалостного Цербера каждый раз перехватывало горло от жалости, когда замдиректора, страдальчески мигая глазками, брел утром через проходную. Левую руку Поликрат неизменно держал на сердце. Так, с прижатой рукой, сидел на совещаниях, обедал в столовой, ездил на персональной колеснице, поливал на огороде редьку, даже спал.

Если Зевс интересовался на летучке, как идут дела во вверенной службе, заместитель по капстроительству, спустив голову, молчал минуты три. Затем следовал прерывистый вздох — как бы подавляя подступающие рыдания. Присутствующим становилось жутковато. Тело замдиректора обмякало, рука, прижатая к сердцу, дрожала быстро и мелко.

Зевс пугался.

— Вы мне только цифру скажите и все. Хоть за прошлый квартал…

Судорожный всхлип. Слезы нависают на ресницах.

— Не надо, не надо за квартал! За месяц скажите, и я вас тут же отпускаю. Сколько процентиков? Тихонечко, не напрягаясь…

Первая слеза уныло капает на председательский стол. За ней готовится целая горючая очередь. Правая рука лезет за валидолом.

— Все, уже все, — говорит Зевс. — Ступайте отдыхать. Только один малюсеньский вопросик… План есть? И сразу уходите! Задание выполнено? И сразу — домой! Кивните, да или нет, Последнее усилие, дорогой…

Горестная пауза. Всем хочется зарыдать или повыть.

— Да… План есть… — еле слышно звучат слова горемыки-замдиректора, более похожие на стон раненой утки.