Гроздь
вернуться

Набоков Владимир Владимирович
Шрифт:
Чтоб в этот час твои уста, как бездыханные, молчали… Вот — целомудрие печали, глубин священных чистота.

ТРИСТАН

I. "По водам траурным и лунным…"

По водам траурным и лунным не лебедь легкая плывет, плывет ладья и звоном струнным луну лилейную зовет. Под небом нежным и блестящим ладью, поющую во сне, с увещеваньем шелестящим волна передает волне.
В ней рыцарь раненый и юный склонен на блеклые шелка, и арфы ледяные струны ласкает бледная рука.
И веют корабли далече и не узнают никогда, что это плачет и лепечет — луна ли, ветер иль вода…

II. "Я странник. Я Тристан. Я в рощах спал душистых…"

Я странник. Я Тристан. Я в рощах спал душистых и спал на ложе изо льда. Изольда, золото волос твоих волнистых во сне являлось мне всегда.
Деревья надо мной цветущие змеились; другие, легкие, как сны, мерцали белизной. Изольда, мы сходились под сенью сумрачной сосны.
Я тигра обагрял средь тьмы и аромата, и бег лисицы голубой я по снегу следил. Изольда, мы когда-то вдвоем охотились с тобой.
Встречал я по пути гигантов белоглазых, пушистых, сморщенных детей. В полночных небесах, Изольда, в их алмазах ты не прочтешь судьбы моей.

1921

“Ты видишь перстень мой? За звезды, за каменья…”

Ты видишь перстень мой? За звезды, за каменья, горящие на дне, в хрустальных тайниках, и на заломленных русалочьих руках, его я не отдам. Нет глубже упоенья, нет сладостней тоски, чем любоваться им в те чуткие часы, средь ночи одинокой, когда бывает дух ласкаем и язвим воспоминаньями о родине далекой… и многоцветные мне чудятся года, и колокольчики лиловые смеются, над полем небеса колеблются и льются, и жаворонка звон мерцает, как звезда… О, прошлое мое, я сетовать не вправе! О, Родина моя, везде со мною ты! Есть перстень у меня: крупица красоты, росинка русская в потускнувшей оправе…

“Я помню только дух сосновый…”

Я помню только дух сосновый, удары дятла, тень и свет… Моряк косматый и суровый, хожу по водам много лет.
Во мгле выглядываю сушу и для кого-то берегу татуированную душу и бирюзовую серьгу.
В глуши морей, в лазури мрачной, в прибрежном дымном кабаке — я помню свято звук прозрачный цветного дятла в сосняке.

РОЖДЕСТВО

Мой календарь полуопалый пунцовой цифрою зацвел; на стекла пальмы и опалы мороз колдующий навел.
Перистым вылился узором, лучистой выгнулся дугой, и мандаринами и бором в гостиной пахнет голубой.

23 сентября 1921

Берлин

НА СЕЛЬСКОМ КЛАДБИЩЕ 

На кладбище — солнце, сирень и березки и капли дождя на блестящих крестах. Местами отлипли сквозные полоски и в трубки свернулись на светлых стволах.
Люблю целовать их янтарные раны, люблю их стыдливые гладить листки… То медом повеет с соседней поляны, то тиной потянет с недальней реки.
Прозрачны и влажны зеленые тени. Кузнечики тикают. Шепчут кусты, — и бледные крестики тихой сирени кропят на могилах сырые кресты.

1923

VIOLA TRICOLOR [2]

Анютины глазки, веселые глазки, в угрюмое марево наших пустынь глядите вы редко из ласковой сказки, из мира забытых святынь…
Анютины глазки… Расплывчато вьется по черному бархату мягкий узор, лиловый и желтый, и кротко смеется цветов целомудренный взор…

2

Фиалка трехцветная (лат.).