Первая публикация сделана А. Н. Майковым по тексту третьего списка. В 3-й строке звучит рефреном слово «край»: «В край незнакомый, в край волшебный». Меняется характер ощущений души, чувствующей себя «в чистом пламенном эфире»: «так радостно легко»(в списке Д. Ф. Тютчевой здесь — «так родственно-легко»). По-иному осмысляется причина поглощения человека суетой — «тусклой… тенью» жизни. В первой публикации это отказ человека от вознесенности: «отдашься общему теченью / И жизнь охватит нас опять!». В тексте, записанном Д. Ф. Тютчевой, другое решение проблемы. От человека ничего не зависит, он «обречен заключенью».

Изд. 1900 отчасти следует за Изд. СПб., 1886. Сохраняется повтор в 3-й строке: «В край незнакомый, в край волшебный», а также «радостно легко» в 15-й строке. В остальном текст практически совпадает со списком Д. Ф. Тютчевой.

Датируется 1859 г. на основании пометы в списке Д. Ф. Тютчевой.

Посвящено Елизавете Николаевне Анненковой (1840–1886), в замужестве кн. Голицыной.

И. Филевский цитировал стихотворение в доказательство той мысли, что «освящающие силы для борьбы, для труда и работы человеческого духа в этом мире льются к нам из другого «лучшего мира, духовного мира…» (Филевский И. Религиозно-философские воззрения Ф. И. Тютчева // Мирный труд. 1904. № 4. С. 89).

В. Я. Брюсов считал, что «в послании «Е. Н. Анненковой» Тютчев прямо прославляет мир фантазии» (Брюсов В. Я. Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества // Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 6. С. 203) (Ю. Р., А. М., А. Ш.).

Автограф — ГАРФ. Ф. 632. Оп. 1. Ед. хр. 25. Л. 129.

Первая публикация (совместно с «Pour madame la Grande duchesse Hélène») готовилась К. В. Пигаревым в ЛН-1, однако до этого четверостишия появились в Изд. 1987. С. 289.

Печатается по ЛН-1. С. 177.

К. В. Пигарев снабдил тексты общим комментарием: «Трудно представить себе придворного менее придворного, чем был Тютчев», — утверждал его первый биограф (Биогр. С. 261). Вместе с тем звание камергера и положение в высшем обществе столицы обязывало Тютчева участвовать в придворных и светских вечерах и праздниках. И он участвовал в них, в том числе и своим пером. В публикуемых четверостишиях, написанных по поводу «живых картин» в Зимнем и Михайловском дворцах, присутствует изысканная любезность и галантность, присущая французскому мадригалу. <…> Равнодушный к судьбе своих стихотворений, Тютчев тем более не придавал значения своим мадригалам, написанным «на случай». Тем не менее и они являются фактом его биографии и должны быть учтены. Судя по почерку, чернилам и бумаге, оба четверостишия относятся к концу 1850-х годов» (ЛН-1. С. 178). Так датируется и в этом издании.

Обращено к жене Александра II — императрице Марии Александровне (1824–1880). См. коммент. к стих. <Императрице Марии Александровне>. С. 492.

В ЛН-1 помещен подстрочный перевод К. В. Пигарева. В Изд. 1987 представлен перевод А. А. Николаева (Э. З.).

Автограф — ГАРФ. Ф. 632. Оп. 1. Ед. хр. 25. Л. 130. См. коммент. к стих. «Pour sa m<ajesté> l’impératrice». C. 453.

Первая публикация — ЛН-1. С. 177.

Печатается по ЛН-1. C. 177.

Обращено к вел. княгине Елене Павловне (1806–1873), принцессе Вюртембергской, жене вел. кн. Михаила Павловича. Елене Павловне Тютчев был представлен в 1844 г. (см. об этом: Изд. 1984. Т. 2. С. 102). Впоследствии он был частым гостем в ее дворцах. Елена Павловна была одной из немногих, кто выразил сочувствие по поводу смерти Е. А. Денисьевой.

Датируется концом 1850-х гг.

В ЛН-1 (с. 178) помещен подстрочный перевод К. В. Пигарева. В Изд. 1987 представлен перевод А. А. Николаева (Э. З.).

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 1.

Первая публикация — Былое. 1922. № 19. С. 72 (статья Г. И. Чулкова «Ф. И. Тютчев и его эпиграммы»).

Печатается по автографу.

Автограф написан чернилами, на клочке писчей желтоватой бумаги, без вариантов.

Чулков, публикуя впервые эпиграмму, комментирует: «Ф. И. Тютчев сочувствовал внутренним реформам шестидесятых годов <…> Но это сочувствие было ограничено решительным отвращением ко всему, что напоминало ему об эгалитарных принципах западноевропейской революции. Тютчеву нравился иерархизм старой революционной Европы и только в нем он видел положительные культурные традиции. Либеральные parvenus были ему чужды и неприятны. Русский радикализм шестидесятых годов казался ему провинциальным» (Былое. 1922. № 19. С. 73).