– Вы думаете, стоит передвинуть замок? Он ведь для этого и придуман…

– Все зависит от Кальцифера. – Хоул снова глянул через плечо на едва тлеющие уголья в очаге. – Однако, должен сказать, если против меня ополчатся и король, и Ведьма, я стану подумывать о том, как бы разместить замок на какой-нибудь симпатичной мрачной скале милях этак в тысяче отсюда.

Майкл явно жалел, что подал голос. Софи понимала, что тысяча миль – это страшно далеко от Марты.

– А что станется с вашей Летти Хаттер, – спросила она Хоула, – если вы возьмете и переедете?

– Думается, к тому времени все будет кончено, – бесстрастно отозвался Хоул. – Если бы только можно было придумать, как отделаться от короля… Знаю! – Он поднял вилку с тающим кусочком крема и бисквита и указал этой вилкой на Софи. – Вы запросто сможете очернить мое имя в глазах короля. Прикинетесь моей старенькой матушкой и станете просить за своего синеглазого сыночка. – И Хоул одарил Софи улыбкой, способной, по всей видимости, покорить сердце Болотной Ведьмы и, вероятно, Летти. Он выстрелил этой улыбкой вдоль вилки, поверх крема, прямо в глаза Софи, и у той голова пошла кругом. – Если уж вам удалось пронять Кальцифера, справиться с королем для вас проще простого.

Софи глядела на чародея, преодолевая головокружение, и молчала. Вот тут, подумала она, самой хочется увильнуть. Софи решила, что теперь уж точно уйдет из замка. С договором Кальцифера ничего не вышло. Хоул надоел ей хуже горькой редьки. Сначала залил все зеленой слизью, потом отчитал ее за то, что Кальцифер сделал совершенно добровольно, а теперь еще и это! Завтра же Софи отправится в Верхние Горки и все расскажет Летти.

К великому облегчению Софи, на следующее утро Кальцифер полыхал в очаге, свежий и бодрый. Если бы Хоул не сидел у Софи в печенках, она была бы даже тронута, увидев, как рад чародей видеть Кальцифера во здравии.

– А я уж думал, старая головешка, она тебя прикончила, – сказал Хоул, преклонив колена у очага так, что длинные рукава упали прямо в пепел.

– Просто устал, – ответил Кальцифер. – Тяжело тащить замок. Так быстро мне еще не приходилось его гонять.

– И впредь на подобное не поддавайся, – посоветовал Хоул. Он поднялся, грациозно отряхивая серый с алым костюм. – Начни сегодня с этого заклятья, Майкл. А если придут от короля, скажи, что я ушел по срочному личному делу и буду только завтра. Я хочу повидать Летти, но этого ему говорить не нужно. – Он взял гитару и открыл дверь в пасмурный простор над холмами, повернув ручку вниз зеленым.

Там его поджидало Пугало. Стоило Хоулу открыть дверь, и Пугало метнулось наперерез, боднув его в грудь башкой-репой. Дзыннь-пиннь! – горестно взвыла гитара. Софи слабо взвизгнула от ужаса и ухватилась за кресло. Одной рукой-палкой Пугало мотало туда-сюда, пытаясь ухватиться за дверь. Судя по тому, как отчаянно Хоул упирался ногами в порог, было ясно, что наседают на него со страшной силой. Пугало, вне всякого сомнения, преисполнилось решимости проникнуть в замок.

Кальцифер высунул из очага голубое лицо. Майкл остолбенел.

– И правда Пугало! – хором сказали они.

– Да неужели? – пропыхтел Хоул. Он половчее переставил ногу, уперся в косяк и нажал. Пугало мешком отлетело назад и с легким шелестом плюхнулось в вереск в нескольких ярдах поодаль. Оно тут же вскочило на ноги и снова запрыгало к замку. Хоул поспешно положил гитару на порог и выскочил наружу – навстречу Пугалу.

– Не надо, дружище, – сказал он, выставив вперед руку.

Пугало отступило, медленно и осторожно двинувшись в сторону. Когда Хоул остановился, Пугало тоже остановилось, застряв одной ногой в вереске и мотая туда-сюда лохмотьями на руках, словно человек, пытающийся протолкаться сквозь толпу. Эти лохмотья казались глумливой насмешкой над длинными рукавами Хоула.

– Не уйдешь? – спросил Хоул. Рожа-репа медленно повернулась из стороны в сторону. Нет. – Боюсь, придется, – продолжал Хоул. – Ты пугаешь Софи, а если ее напугать, она может таких дров наломать… Если вдуматься, ты и меня тоже напугал. – Хоул поднял руки над головой – с трудом, словно в них была огромная тяжесть. Он выкрикнул непонятное слово, которое заглушил внезапный раскат грома. И тут Пугало поднялось в воздух и полетело прочь. Оно поднималось все выше и уносилось куда-то назад, лохмотья развевались, руки негодующе мотались, выше, выше, дальше – и вот оно превратилось в парящее в небе пятнышко, а потом в исчезающую в облаках точку, а потом и вовсе пропало.

Хоул опустил руки и вернулся к порогу, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

– Беру все мои слова назад, Софи, – сказал он, задыхаясь. – Это Пугало – действительно страшная штука. Оно ведь весь вчерашний день за замком таскалось. Нечасто мне приходилось сталкиваться с такой сильной магией. А что это было – останки того несчастного, в доме которого вы устроили уборку?

Софи слабо засмеялась. Сердце у нее опять стало что-то не того.

Хоул сразу понял, что ей нехорошо. Он ринулся в замок, перепрыгнув гитару, подхватил Софи под локоть и усадил в кресло: