Шрифт:
Тут екнуло сердце и у добродетельного царя. Полтава-то не сдавалась. Пошло на Украину русское войско под началом Григория Ромодановского. Но опять же – Виговский уговорил и этого воеводу. Царский гонец прискакал – с приказом воздержаться…
Только следующий воевода, Василий Шереметев, побил татар и поляков. Да и то с помощью казанского воеводы Алексея Трубецкого. Два года длилась эта кровавая смута. После многих битв, раненный, попал Трубецкой в плен, но и там продолжал укорять Виговского в измене… после чего и был казнен.
Тогда молодой Хмельницкий начал собирать заднепровские полки – там он был провозглашен гетманом, ибо еще были люди, помнившие воинскую доблесть его отца. С помощью заднепровских отрядов и очистили казаки заполоненную Малороссию.
Но дальше – опять смуты, а Юрий не был таким полководцем, как его отец. Кровь лилась еще несколько лет, ибо Юрий метался между союзом с Польшей – и Россией… А на двух конях никому не удавалось усидеть!
Кончил он свои дни в монастыре, куда сбежал от всех бед. Позорная плата за малодушие!
Еще более тяжкая доля ожидала Шереметева. Разбив отряды Юрия Хмельницкого, поляки вместе с татарами окружили лагерь русского воеводы. По примеру казаков он связал цепями обозные телеги, так называемые «ужи», и за этим прикрытием восемь недель отражал приступы намного превосходивших сил врага. Но голод, болезни и отсутствие воинских припасов вынудили его, после переговоров, выйти в чистое поле с распущенными знаменами. Поляки обещали русским свободный проход в свои земли, но договор нарушили. Шереметева вероломно взяли в плен и отдали татарам – как плату за их службу. Русский воевода двадцать лет провел в тяжком плену, искупая малодушие и бесхарактерность Юрия Хмельницкого…
Куда смотрел ты, Господи, когда пригрел на груди старшего гетмана – льстеца и двуедушника Виговского?!
V
Обо всем этом думал Кирилл Разумовский после приезда в Батурин. Для него не было секретом, что некоторые полковники, в том числе и ставшие по родству свояками, нет-нет да и обронят:
– Все мы под Богом ходим, Кирилл Григорьевич… да продлит он дни твои!…
Это под первую рюмку, а под другую яснее:
– Семья-то у тебя, ясновельможный, какая? Случись что, по миру ведь пойдут!
Дальше совсем открыто:
– Не дурак был собиратель наших земель, Богдан-то Хмельницкий. Взял да и передал гетманство сынку своему!
И хоть мало что знали помышлявшие о наследстве родственнички, но рассуждение свое имели. Здравое, надо сказать. За гетманом как за порогами днепровскими сидели. А ну как пороги-то возьмут да и уплывут вниз по Днепру? Ищи-свищи счастьица!
Сам гетман о наследстве, может, и поболе их размышлял, но мысли свои таил, за зубами слова тревожные держал. Добро бы Елизавета, но теперь Екатерина. Нрав ее твердый и коварный он достаточно изучил. Молчи, гетман, и мысль свою зряшную не выказывай!
Когда уж слишком разошлись родственнички-полковники, он Кочубея в одну руку за чуб ухватил, Галагана в другую и без прикрас крикнул:
– Геть у меня! Разболтались! Еще на улице гвалт поднимите!
Улица – это вся степь казацкая…
Родственнички притихли, а у него что – других дел нету? Кругом хвастовство да воровство. Один Хорват чего стоит! Тоже, поди, о наследстве рассуждает. Прилетел из Сибири гол как сокол, а теперь повсюду поместья скупает да своих приживальщиков сажает. Чуяла душа: еще придется с ним не на сабельках, так на бумагах сенаторских повоевать… В Петербурге-то все продается и покупается. Сейчас не при Елизавете Петровне, не побежишь к ножкам царским: мол, матушка, ратуй! Другим ножки-то в наследство отданы…
Не хватало ему сейчас Григория Теплова, чтоб бумажный поток укоротить. Что делать, учитель самой Государыне потребовался, а уж тут не поспоришь. Хват парень! И то сказать: при гетмане он вроде как в услужении, а там в случае нужды гетман ему кланяйся. Чиновник, он, может, и повыше гетмана! Такую степную вьюгу поднимет, что не знай, куда головушку спрятать. Тот же Хорват – он что, без таких вот чиновников дела свои вертит? Уж если пройдоха Хорват деньги через сенаторов самому императору подсовывал – куда дальше пылить по степи?
Требовалось прежде всего свою канцелярию упорядочить. С бегством Гриши Теплова бумажная волна буквально захлестнула. Не любил он бумаги, что делать. Собираясь в Малороссию, не к кому иному, как к Михаиле Ломоносову постучался. С такими словами:
– Скажите, Михаил Васильевич, где мне толкового человека подыскать?
Немало удивился профессор вопросу:
– Да разве есть в России толковые люди?
– Я зрю перед собой одного из таких.
– Это от того, что всю жизнь делаю глупости.