Пашков, зачем-то петляя, как заяц, вновь устремился за незнакомцем. Остальные тоже продолжали погоню.

«Объект» неожиданно свернул к подъезду, в котором жила Моя Длина.

— Теперь он наш! — воскликнула Школьникова.

Подбежав к подъезду, она рванула дверь на себя. Незнакомец в это время, поставив многочисленные пакеты на пол, отчаянно нажимал на кнопки домофона.

— Вы… вы… — затравленно посмотрел он на ребят.

— Не надо было отказываться от помощи, — угрожающе произнесла Моя Длина. — Тут домофон уже второй день не работает. Только ключом открывается.

— Откуда ты знаешь? — хрипло проговорил мужчина.

— Живу я тут! — продемонстрировала Моя Длина ключ от домофона.

Она отомкнула вторую дверь.

— Проходите, пока я добрая!

Мужчина, подхватив пакеты и торт, бочком протиснулся на лестничную клетку. Моя Длина вызвала лифт. Подошел грузовой. Вся компания, включая порядком напуганного мужчину с пакетами, загрузилась в кабину.

— Вам какой этаж? — спросила Моя Длина.

— Восьмой, — тихо проговорил мужчина.

Ребята остолбенели. На восьмом этаже находилась квартира Моей Длины, в которой всего полгода назад был сделан грандиозный евроремонт. Неужели сообщник кидалы поселился рядом со Школьниковыми?

Моя Длина нажала на кнопку восьмого этажа.

— А в какую квартиру, если не секрет? — полюбопытствовала она.

— Секрет! — огрызнулся мужчина.

— Значит, не к нам, — игриво произнесла Школьникова.

— Надеюсь, — тоном, далеким от любезности, ответил «объект».

Тут двери лифта раздвинулись. «Объект», выскочив первым из лифта, нажал на кнопку звонка квартиры по соседству с Моей Длиной. Оттуда выпорхнула худенькая женщина.

— Ой, как я рада! — повисла она на шее у «объекта».

— Здравствуйте, тетя Люба! — оглушительно рявкнула Моя Длина,

«Объект», вздрогнув, выронил торт, на который лишь каким-то чудом сам же не наступил.

— Машенька! — воскликнула женщина. — Передай маме: сегодня ровно в семь вечера. И сама обязательно приходи. Будет так весело! Коленька! — обратилась она к «объекту». — Это же Машенька! Зинина дочь!

Мужчина, похоже, совсем не обрадовался. Подхватив пакеты, он быстро вошел в квартиру. Дверь захлопнулась.

— Что будем делать дальше? — деловито осведомился Пашков.

— Предоставьте это мне, — отвечала Моя Длина. — Завтра утром вам все доложу в лучшем виде. Только смываемся быстро отсюда, — вызвала она лифт.

Двери снова раскрылись. Ребята поехали на первый этаж.

— А почему надо было нам быстро смываться? — посмотрел Пашков влюбленными глазами на Мою Длину.

— Ты что, совсем отупел, ребенок? Зачем нам там зря торчать?

— Ой! — взглянула на часы Катя. — Нас ведь давно уже ребята ждут в сквере! Бежим.

Они выскочили из подъезда на улицу. И кинулись со всех ног к скверу.

— Не хотела я к этой тете Любе на день рождения тащиться, — по пути объяснила Моя Длина. — А теперь вынуждена.

— Ты уж про него все как следует выясни, — напутствовал ее Пашков.

— Без тебя как-нибудь разберусь, ребенок, — презрительно усмехнулась девочка.

— Ум хорошо, а два лучше, — не унимался Пашков.

— Это когда ум, — с еще большим высокомерием произнесла Школьникова.

Лешка обиженно замолчал. «Ничего, — принялся успокаивать он себя. — Мы еще ей докажем. За Пашковым не заржавеет».

Олег, Женька и Таня уже действительно ждали в сквере.

— Нашли? — едва увидав отряд Темыча, качал расспросы Олег.

— А ты думал? — гордо выпятил грудь Темыч.

— Рассказывай! — подскочил к нему Женька.

— Сейчас расскажу, — с важностью отозвался Тема.

— Он в булочной его засек, — вмешался Пашков.

:— Не лезь, — перебил Тема. — Кто засек, тот и будет рассказывать.

— А кого ты засек? — прыгал от нетерпения вокруг вновь прибывших Женька. — Только одного или обоих?

— Которому врезал, того и засек, — был краток Тема.

— Первый раз в жизни кому-то врезал и никак не может теперь успокоиться, — всплеснула руками Катя.

— Могу не рассказывать, — тут же надулся Темыч.

— Ты Катька, к нему не лезь, — вступился за друга Женька. — Темыч тогда действительно… Мужик-то был вот какой, — показал он руками, — а Темыч у нас…

— Да герой ты, герой, — потрепала Тему по коротко стриженной шевелюре Катя.

Мальчик, однако, продолжал дуться.