За годом год, как листья под ногою,Становится желтее и печальней.Прекрасной зелени уже не сохранитьИ звона дивного любви первоначальной.И робость милая и голоса друзей,Как звуки флейт, уже воспоминанье.Вчерашний день терзает как музей,Где слепки, копии и подражанья.
II
Идешь по лестнице, но листья за тобойСухой свой танец совершаютИ ласковой, но черною порой,Как на театре хор, перебегают.
Апрель 1931
Ночное пьянство
И точно яблоки румяныИ точно яблоки желты,Сидели гости на диване,Блаженно раскрывая ртыСобранье пеньем исходило:Сперва madame за ним ходила,Потом monsieur ее сменил…Декольтированная дама,Как непонятный сфинкс, стояла,Она держала абажур,На нем Психея и Амур,Из тюля нежные цветочкиИ просто бархатные точки.Стол был ни беден, ни богат,Картофельный белел салат.И соловей из каждой рюмкиСтремглав за соловьем летел.Раскланиваясь грациозно,Старик пленительный запел:Зачем тревожишь ночью луннойЛюбовь и молодость мою.Ведь девушкою легкоструннойСвоей души не назову.Она веселая не знала,Что ей погибель суждена.Вакханкой томною плясалаИ радостная восклицала:– Ах, я пьяна, совсем пьяна!.И полюбила возноситься,Своею легкостью кичиться,Пчелой жужжащею летать,Безмолвной бабочкой порхать…И вдруг на лестнице стоять.Теперь, усталая, не веритВ полеты прежние своиИ лунной ночью лицемеритТам, где свистали соловьи.Старик пригубил. Смутно было.Луна над облаком всходила.И стало страшно, что не хватитВина средь ночи.
Голос
Столица гляделаРазвалиной.Гражданская война летелаВолной.И Нэп сошел и развалилсяВ Гостином пестрою дугой.Самодовольными шарамиШли пары толстые.И бриллиантами качалиВ ушах.И заедали анекдотомИ запивали опереттойБорьбу.В стекло прозрачное одеты,Огни мерцали.Растраты, взятки и виноНеслись, играя в домино.Волнующий и шелестящийИ бледногубый голос пел,Что чести нет.И появлялся в кабинетеВ бобры мягчайшие одет;И превращался в ресторанеОн в сногсшибательный обед.И, ночью, в музыкальном бареНарядной девою звучалИ изворотливость веселую,Как победителя ласкал.
Пред Революцией громадной…
Пред Революцией громадной,Как звезды, страны восстают.Вбегает негр.Высокомерными глазамиЕго душа окружена,Гарлема дикими ночамиОна по-прежнему пьяна.Его мечты: разгладить волос,И кожи цвет чтоб был белей,Чтоб ласковый ликерный голосПел о любви.Неясным призраком свободыОн весь заполонен.Вино и карты и блужданьеСвободою считает он.Идет огромный по проспекту,Где головы стоят,Где комсомольцы, комсомолкиИдут как струнный лад.И государственностью новойГде человек горит,Надеждою неколебимой,Что мир в ответ звучит.
Психея дивная…
Психея дивная,Где крылья голубыеИ легкие глазаИ косы золотые.Как страшен взгляд очей испепеленный,В просторы чистые по-прежнему влюбленный.В ужасный лес вступила жизнь твоя.Сожженная, ты вспыхивать обреченаИ легким огоньком то здесь, то там блуждаешь,И путника средь ночи увлекаешь.
Нарцисс
Он не был пьян, он не был боленОн просто встретил сам себяУ фабрики, где колокольняВ обсерваторию превращена.В нем было тускло и спокойноИ не хотелось говорить.Не останавливаясь, хладнокровноПошел он по теченью плыть.Они расстались, но встречалисьИз года в год. Без лишних словНеловко головой качали.Прошла и юность и любовь.
Золотые глаза…
Золотые глаза,Точно множество тусклых зеркал,Подымает прекрасная птица.Сквозь туманы и свисты дождяГолубые несутся просторы.Появились под темным дождемДва крыла быстролетной певицы,И томимый голос зажегБесконечно утлые лица.И запели пленительно вдругВ обветшалых телах, точно в клетках,Соловьи об убитой любвиИ о встречах, губительно редких.
