Это наблюдение столь истинно, что мы можем проследить этот традиционный закон во всех современных областях расселения римско-католических, православных и протестантских народов, и едва ли обнаружим хотя бы одно исключение.

Греки во времена Перикла – те, кто эвгемеризировал весь пантеон богов и богинь, из которого олимпийский Юпитер и Афина Промахос были увековечены Фидием – не могли иметь никаких других потомков, кроме тех, кого они имеют в настоящем – эллинов, поклоняющихся деве и святому. Не кажется ли столь же естественным, что англосаксы и большая часть германцев сильно оторвались от этого поклонения римских католиков, если мы можем верить тому, что говорил Тацит об их предках 18 столетий тому назад, а именно, что «они верят, что недостойно величия богов заключать их внутри стен или изображать небесные существа подобными человеку; они освящают леса и рощи, подобно храмам; и они называют именами богов то таинственное Присутствие, которое они видят только в духе молитвенного созерцания». [578] Таким образом, мы можем убедиться, что форма поклонения более зависит от соответствующих особенностей характера народов, чем от их способностей к разумному пониманию, и что естественные симпатии и антипатии предков всегда будут в той или иной степени отражаться в последующих поколениях. Римляне расстались со своим Юпитером при том условии, что они будут поклоняться ему под маской св. Петра. И если они отреклись от Юпитера, отца богов, то это лишь для того, чтобы помочь ему переселиться с Олимпа в Эдем, вместе со своим именем – удлиненном при помощи масоретских огласовок, хотя и не настолько измененным, чтобы его было невозможно узнать вовсе. В самом деле, мы не видим теперь его рождающим Афину-Палладу во всех ее доспехах, но это потому, что для него был избран другой способ произведения потомства. Мы еще можем встретить его на различных окнах средневековых французских соборов… выступающим в папском одеянии и в полном церковном облачении, чтобы создать Еву из ребра спящего Адама, как это показал Дидрон. То же самое и с греческим Зевсом. Отказываясь сидеть во главе стола на пирах веселых древних богов, он отдыхает сегодня на облаках в окружении хора музицирующих юных херувимов. Способный при помощи неких непостижимых средств выйти за пределы безграничного и беспредельного пространства, Вечный вобрал его в шар, представляющий Вселенную, и сегодня мы видим Его на многочисленных иконах восточных и западных церквей, сидящим вне этого пространства, но держащим его в одной из Своих святых рук в виде шара.

Также и парфенонская Афина, дева-богиня, была разрушена руками иконоборца Лахара, который лишил ее золотого одеяния, весившего 50 талантов. Но там осталась Изида со своим сыном Гором, спящим на ее девственной груди, и вавилонская Милитта, идентичная с кипрской Венерой – «матерью милосердия и сострадания», примирительницей, – потому ее называли «Афродитой», смягчающей гнев Юпитера, та, кого древние афиняне прославляли под именем «Амарузия», или «Матерь милостивого одобрения и помощи», кто сидит подобно Милитте со своим божественным сыном младенцем Таммузом на руках. В свою очередь она освобождает место для Пречистой Девы, последней в этой династии. Она также пребывает вместе со своим сыном, одним из имен которого было Адонай, или Господь, как и Таммуза величали Адоном или Адонисом, и ей, подобно Митре, поклоняются как примирителю. В своем нынешнем одеянии из золота, серебра и драгоценных камней, современная Царица Небесная легко может с презрением и жалостью взирать на прежнюю античную Афину. Чем была эта бедная статуя со своими пластинками из золота и слоновой кости по сравнению с бриллиантами и рубинами, покрывающими итальянских мадонн и русских богоматерей, которые представляют собой мертвый капитал, достаточный для того, чтобы купить целое царство!

Таким образом, мы обнаруживаем вновь старый трюизм, что изменяются лишь имена и формы – идеи остаются теми же самыми, и что чем древнее вера, тем сильнее она тяготеет к остаткам своей молодости. Если то, что было сказано профессором Максом Мюллером, который заметил, что «если есть что-либо, что удалось с очевидностью прояснить сравнительным изучением религий, то это неизбежный упадок, которому подвержена любая религия», – что действительно верно вообще для всех религий, тогда как с другой стороны, ничего подобного ни в коем случае не может быть сказано о символизме. Первоначальная чистота веры может быть загрязнена, ее апостолы могут деградировать и запятнать ее недопустимыми примесями человеческого. Но ее символизм, как конкретное выражение некой ныне утраченной идеи ее основателя, будет жить всегда. Его значение может меняться, более того, может измениться даже его внешний вид. Но подобно древнему фениксу, он каждый раз будет восставать из своего пепла.

Недостаток времени в этом месяце [август, 1880] не позволил нам дать подробный ответ на возражения против атлантической гипотезы, которые с пониманием дела были выдвинуты нашим корреспондентом. Но давайте посмотрим, являются ли они столь сокрушительными, как это может показаться на первый взгляд, хотя они и основываются на «недавних исследованиях», которые «раз и навсегда опровергли эту теорию».

Не слишком углубляясь в этот вопрос, мы ограничимся одним коротким замечанием. Многие научные вопросы, которые одно время казались решенными раз и навсегда, были в последствии разбиты над головами теоретиков, забывших об опасности попыток возведения простой теории в ранг непогрешимой догмы. Мы не подвергаем сомнению утверждение о том, что «никогда под воду не погружалась территория столь гигантских размеров, на месте которой мог бы возникнуть Атлантический или Тихий океан», ибо в наши планы не входит предлагать новую теорию образования океанов. Океаны могли быть там, где они находятся сейчас, со времени их образования, и все же целые континенты могли разрушиться, частично уйдя под воду, частично оставшись над поверхностью, образуя многочисленные острова, как в случае затопленной Атлантиды. Мы имели в виду, что в доисторические времена и в течение длительного периода после них земной шар изобиловал цивилизованными народами. Азия, Америка и, вероятно, Европа, были частями огромного материкового образования, объединенные либо узкими перешейками, каковой, очевидно, существовал когда-то там, где сейчас находится Берингов пролив (соединяющий Северный Тихий и Северный Ледовитый океаны, и имеющий менее двадцати-двадцати пяти морских саженей в глубину), либо более широкими участками суши. Мы не будем полемизировать с моногенистам, которые утверждают, что Центральная Азия была единственной колыбелью человечества, но оставим эту задачу полигенистам, которые способны успешнее справиться с ней, чем мы сами. Но, в любом случае, прежде чем мы сможем принять теорию моногенеза, ее защитники должны предоставить нам неопровержимую гипотезу, которая более убедительно объяснила бы наблюдаемые различия между человеческими типами, чем гипотеза о «расхождении, вызванном различием климата, обычаев и религиозной культуры». Мосье Кватрофаг, безусловно, может оставаться самым выдающимся натуралистом – врачом, химиком и зоологом, – и все же мы совершенно не понимаем, почему мы должны оказывать предпочтение его теориям перед всеми остальными и безоговорочно принимать их. М-р Амрита Лал Бисвас, очевидно, ссылается на рассказ о некоторых научных экспедициях вдоль берегов Атлантики и Средиземного моря, совершенных этим знаменитым французом, озаглавленный «Souvenirs d'un Naturaliste». Он, по-видимому, рассматривает мосье Кватрофага в качестве непогрешимого папы в решении научных вопросов: мы же воздерживаемся от этого, хотя он и является членом Французской Академии и профессором этнологии. Его теория миграции через океаны может быть уравновешена более чем сотней других теорий, полностью противоположных ей. Именно потому, что мы посвятили всю свою жизнь поискам истины – за столь лестное признание мы благодарим нашего критика, – мы никогда не признаем на веру утверждения никакого авторитета по любому вопросу и в какой бы то ни было форме; и, добиваясь самолично ИСТИНЫ и прогресса посредством досконального и мужественного изыскания, не отвлекаясь ни на какие посторонние обсуждения, мы бы не посоветовали никому из наших друзей поступать иначе.

Произнеся столь много слов, мы можем теперь сказать еще немного о том, почему мы верим в пресловутую «басню» о затонувшей Атлантиде, – хотя мы уже в достаточной мере разъяснили этот вопрос в «Разоблаченной Изиде». [580]

1. Мы имеем в качестве свидетельства наиболее древние предания различных и находящихся далеко друг от друга народов – легенды Индии, древней Греции, Мадагаскара, Суматры, Явы и многочисленных отдельных островов Полинезии, а также легенды обеих Америк. Как в изустных традициях дикарей, так и в богатейшей литературе в мире – в санскритской литературе Индии, – есть сходное сказание о том, что давным-давно в Тихом океане существовал огромный материк, который в результате геологического сдвига был поглощен океаном. И наше твердое убеждение – в которое, по ходу, вносятся коррективы – состоит в том, что большинство, если не все острова от Малайского архипелага до Полинезии, являются обломками этого единого огромного погрузившегося под воду континента. И полуостров Малакка, и Полинезийские острова, лежащие на двух противоположных точках океана, никогда не имели, да и не могли иметь в пределах человеческой памяти, никакого сообщения друг с другом, и даже не знали о существовании друг друга; и все же они обладали преданиями, общими для всех островов и островков, в которых говорилось о том, что их территории простирались далеко-далеко вглубь океана; что в мире существовали лишь два огромных континента, один из которых был населен желтыми, а другой черными людьми; и что океан, по велению богов и в наказание людям за их постоянную вражду, поглотил их.

2. Несмотря на тот географический факт, что Новая Зеландия, Сандвичевы [581] острова и остров Пасхи отдалены друг от друга на расстояние от 800 до 1000 лиг; и что, согласно любым свидетельствам, ни эти, ни какие-либо другие внутренние острова, как, например, Маркизовы острова, острова Общества, острова Фиджи, Таити, Самоа и другие, не могли, с момента своего заселения людьми, не знающими компаса, иметь какие-либо сообщения друг с другом вплоть до прихода европейцев; все же, на них, на каждом в отдельности и на всех вместе взятых, уверяют, что их территории простирались далеко на запад, в направлении Азии. Кроме того, за незначительными различиями, все они говорят на диалектах, безусловно, одного и того же языка, и понимают друг друга почти без труда; имеют одни и те же религиозные верования и предрассудки; и очень сходные обычаи. И поскольку Полинезийские острова были открыты чуть более ста лет назад, да и о существовании самого Тихого океана европейцы не ведали до времен Колумба, а эти островитяне никогда не меняли свои древние традиции вплоть до прибытия первых европейцев, – нам представляется вполне логичным, что наша теория ближе к истине, чем любая другая. Случай мог бы изменить квинтэссенцию названия и значения, если бы все зависело только от случая.

Как показывают некоторые из писем, полученных в этом месяце, есть много людей, кто ищет практических инструкций по оккультизму. Поэтому, назрела необходимость установить раз и навсегда:

(а) Существенное различие между теоретическим и практическим оккультизмом, или тем, что известно как теософия, с одной стороны, и оккультная наука, с другой, и: