Шрифт:
Петька тщательно прикрыл за собой выход, прислушался… Тихо. Даже ухо приложил к стене.
Скомандовал шепотом:
— Зажигай!..
Никита зажег фонарь. Когда неуверенный огонек «молнии» осветил захламленное подземелье, обоим показалось, что кто-то другой, а не они сами, вдруг устроил здесь этот погром. Низенький, в половину человеческого роста квадрат обитой железом двери пугал своей неизвестностью.
Петька схватил ножовку, сказал шепотом:
— Ладно… — Мол, так и так, надо действовать. Остраяг ножовка пошла легко и споро.
Однако пилить на уровне собственного лица, снизу вверх было утомительно: рука быстро вымахивалась… Поэтому прямо на ходу менялись, и пока один работал, другой забирался наверх, ближе к поверхности — слушал.
Наконец, оглушительно треснув, бревно рухнуло под ногами друзей, когда они влезли на него для тяжести. Рухнули на землю вместе с бревном, но ушибов не почувствовали. Один через голову, другой — не помня как, — вскочили на ноги. Оставалось убрать обломки неожиданного запора. И Петька за один конец, Никита за другой — растащили последнюю преграду на пути к тайне…
Взяв фонарь, Никита поднял его над головой и шагнул к двери.
— Стой… — негромко задержал его Петька. И даже ухватил за плечо. — Погоди…
Кинулся к ящику. Выхватил перемазанный в глине штык, вытер его кулаком и, взяв на изготовку, остановился против двери, чуть сбоку от Никиты. Кивнул: «Давай…»
Никита рванул дверь на себя.
В отблесках фонаря из глубины мрака на них глянула бледная, осклабленная в широкой улыбке физиономия.
Загадка за загадкой
Когда первое оцепенение прошло, они разглядели, что на полу перед ними — череп.
И вместе с тем, как прошел страх, чуть спало напряжение.
— Ерунда! — шепотом сказал Петька. — Кости!.. — И хотел первым шагнуть в распахнутую дверь. Никита, пригнувшись, чтобы не удариться лбом о притолоку, обогнал его с фонарем в поднятой над головой руке.
Эта комната по размерам была почти такой же, как первая: двач метра с половиной в ширину, метра три в длину, с низким потолком. Но тот, кто строил землянку, отделывал эту комнату для долгого жительства: дощатый пол, стены, обитые хорошо подогнанным горбылем… В углу стояла железная печь. (Значит, где-то на поверхности сохранился замаскированный дымоход.) Стены, пол, потолок заросли плесенью. Тяжелый, удушливый запах на мгновение притиснул друзей к стене. Петька тронул ее рукой: слизь…
— Дыши носом, — подсказал Никита.
Огонек «молнии» затрепыхался и начал гаснуть. Пришлось выкрутить до предела…
Гнилой, покосившийся шкаф рядом с дверью был полон истлевшей мешковины, пустых стеклянных банок, невиданной формы, бутылок с этикетками на непонятном языке. А у противоположной стены, по обеим сторонам низкого столика, валялись два рассыпавшихся скелета с едва приметными остатками одежды. Возле одного из них лежал проржавевший, точно кусок бесформенного железа, пистолет.
Петька поднял какой-то жалкий клочок материи, потер его о собственную пятку и безошибочно определил:
— От погона!.. Беляки!
Они обшарили все содержимое шкафа — здесь действительно хранились когда-то запасы пищи. Никита залез руками в печь и перещупал всю золу. А Петька, брезгливо морщась, поднял то, что осталось от обуви мертвецов, и осмотрел подошвы—мало ли…
Все это они делали с лихорадочной поспешностью, то и дело подбегая к столу, чтобы встряхнуть угасающий фонарь. Наконец остановились, удивленные и растерянные: следов таинственного камня нигде не было…
Знаки Зодиака
Отодрали половицы, перевернули печь, свалили и разломали шкаф.
Петька решил на всякий случай даже разбить бутылки, особенно которые непрозрачные. Но тюкнул одну — и ко всем прочим запахам примешался еще запах спирта. Петька аж плюнул с досады. Вино!
— Смотри!.. — неожиданно воскликнул Никита, вздумавший тем временем снова перетрясти остатки одежды и случайно обмахнувший заплесневелый налет пыли на столе.
На хорошо обструганных досках можно было различить сделанный когда-то углем рисунок и цифры:
— Ну? — сердито спросил Петька.
Никита протянул ему кусок неожиданно гладкой и твердой материи.
— Сюда надевается, — показал Никита на запястье. — Манжетой называется. Смотри.
На манжете сохранился едва заметный рисунок из будто бы случайно составленных линий. А под рисунком опять несколько цифр.
Рисунок проглядывался настолько слабо, что казалось, некоторые линии уже выцвели — остались лишь самые отчетливые.
— Ну? — снова повторил Петька. Никита обиделся.