В этот радостный день со своим громоздким хозяйством мы находились на таманском берегу Керченского пролива — на косе Чушка. То, что называлось «паромами», было обыкновенными спаренными баркасами. На них настлали палубу из досок, и переправа готова.

Два таких «парома» курсировали через пролив от зари до зари. На каждый из них брали две, а иногда лишь одну автомашину. Людей же и автомобилей было так много, что трудно себе представить, когда все это окажется на крымском берегу. А войска, жители Крыма, возвращающиеся в родные места, все прибывали и прибывали.

Чтобы обеспечить переправу, был создан специальный пропускной пункт. Он и установил очередность переброски грузов и людей на другой берег пролива.

Настала и наша очередь. Несколько сот глубинных бомб прошли через руки воинов нашей группы. Мы устанавливали их на автомашины, переправлялись на противоположный берег пролива, везли до железнодорожной станции Керчь-1. Там сгружали боезапас около вагонов и возвращались за следующей партией.

Когда все бомбы были перевезены на станцию, подчиненные Гурского погрузили их в вагон. Поездом боезапас был доставлен до станции Сирень, а там опять потребовалось перегружать его в автомашины, так как Камышловский железнодорожный мост был взорван.

В Севастополь мы прибыли через несколько дней после его освобождения — 13 мая 1944 года. До боли сжалось сердце в груди — так было жутко смотреть на этот когда-то цветущий красивый город.

По бухтам — никакого движения. Из воды торчало несколько матч потопленных кораблей. Причалы разрушены и многие из них заминированы. Но люди были жизнерадостны, несмотря на то, что еле-еле ходили от переутомления.

Места, где нам предстояло хранить боезапас, были взорваны. До прибытия основной массы людей, обслуживающих склады, требовалось многое сделать по благоустройству территории.

Под жилье использовали угол сарая, сильно разрушенного взрывом бомбы. Установили койки, одеял не было, но они и не понадобились — стояла хорошая, теплая погода. Кое-как устроившись с бытом, стали обследовать причалы.

Мы знали, что причалы заминированы. Опыта по разоружению фугасов у нас не было, неизвестно было, где они спрятаны, от чего могут взорваться.

С мичманом Николаем Иосифовичем Рядновым решили, что причалы заминированы так, чтобы их нельзя было использовать для стоянки кораблей. Исходя из этого и начали поиски. И действительно, вскоре обнаружили в четырех местах поврежденный битум. Ясно просматривался плохо замаскированный прямоугольник длиною около метра и шириною полметра.

— Вот здесь и будем копать, — решили мы.

На следующее утро со старшиной-минером Николаем Тумановым подробно обсудили, с чего начать разминирование, каким инструментом пользоваться. Раз фугасы заложены против кораблей, они могли иметь взрыватели с магнитным замыкателем. Поэтому решили использовать не металлические удобные лопаты, а деревянные, наскоро изготовленные из досок. И во время работы больше приходилось пользоваться руками, а не лопатами. Вынимали камни, выбрасывали песок, не зная, на какой глубине заложен фугас, да и заложен ли он вообще.

Фашисты шли на всякие уловки.

Работа продвигалась быстро, так как земля была рыхлой. Углубились приблизительно на метр, но ничего не обнаружили. В чем дело? Решили все же продолжать копать и сразу натолкнулись на какой-то бумажный пакет. Стали действовать осторожно. Наконец добрались до основного заряда. На дне траншеи лежало около двухсот килограммов взрывчатки.

Разобравшись в его устройстве, поняли, что фугас должен был взорваться при швартовке корабля от удара его о пирс.

Таких фугасов оказалось четыре.

Николая Туманова за выполнение опасной работы представили к правительственной награде и вскоре ему вручили орден Красной Звезды.

С освобождением Севастополя сюда должны были возвратиться многие флотские организации, эвакуированные в начале войны на Кавказ. Возвращалось и минно-торпедное управление с его хлопотным хозяйством. Все лето минеры готовились к приему боезапаса.

Вся сложная работа по подготовке к приему боезапаса была поручена небольшой группе, в которую входили мичман Ряднов и пять матросов. Двоим из них с утра приходилось добираться на шлюпке-шестерке в бухту, где стояли на довольствии, чтобы там получить продукты, один оставался на камбузе и готовил пищу, а остальные занимались расчисткой территории.

Так продолжалось до октября.

К этому времени строительное управление успело подремонтировать некоторые помещения, восстановить причалы, подготовить места для приемки боезапаса.

Трудно было с жильем. Возвратившиеся к новому году рабочие ютились где попало. Они поселились в подвалах разрушенных и полуразрушенных домов, отыскали пригодные для жилья помещения.

В эти дни минерам приходилось выполнять самые различные задания, порой даже неожиданные. Как-то минпартии поручили осмотреть районы Мекензиевых гор, Инкермана, Бельбека, и если там обнаружится боезапас врага, то уничтожить его. Особое внимание предлагалось обратить на железные и шоссейные дороги, сделать все, чтобы движение по ним было безопасным.