На мою долю выпал Инкерман. И здесь, в метрах трехстах от железнодорожной линии, мы обнаружили четырнадцать глубинных бомб. Долго ломали голову, как они сюда попали.

Но так или иначе, а пришлось уничтожать эти бомбы. Задание было срочным. А к утру следующего дня мы должны доложить, что порученный нам район очищен от боезапаса, случайно оставшегося после боев. Поэтому приходилось торопиться.

В один из воскресных дней меня срочно вызвали на водолазное судно «Скалистый». Командир капитан 3 ранге Ефремов встретил неласково.

— Сколько можно ждать? Мы уже на три часа задержались, — сказал он и приказал: — Отдать концы! — и только потом уже спокойно объяснил, зачем я понадобился.

В одном из районов обнаружили мину. Ее надо было уничтожить. Задача усложнялась тем, что мина лежала на большой глубине.

«Шестьдесят восемь метров, — резмышлял я. — Это редкий случай, и на такой глубине водолазам работать не приходилось».

Потребовался водолаз-глубоководник. И вскоре в мое распоряжение на специальном катере прибыл старший матрос Саянов.

— Спускайтесь на грунт, обследуйте мину. Сколько можете работать на глубине? — спросил я.

Саянов ответил:

— Не больше пяти минут.

Проинструктировав водолаза, я попросил его в первую очередь определить тип мины.

Спуск водолаза продолжался долго. Когда Саянов оказался на грунте, он доложил, что мина без колпаков, стоит на якоре. «Значит, она ударно-механического действия и находится в опасном состоянии», — подумал я.

— Что ж, придется уничтожать на месте.

А тут на беду стала портиться погода. Водолаз пробыл на грунте уже около пяти минут. Начали его подъем.

Подняли.

С разрешения врача и согласия Саянова пришлось вновь опустить его на грунт на две минуты. Ему было поручено присоединить к мине прочный конец.

После того как Саянов выполнил поручение, его подняли и поместили в барокамеру, чтобы исключить возможность кессонной болезни, так как водолаз находился на большой глубине свыше положенного времени.

Над миной остался катер со шлюпкой, на которой находилась подрывная команда. Стали думать, как уничтожить мину.

— Попробуем поднять ее вручную до глубины пяти-восьми метров, — предложил Сотников, один из матросов подрывной команды, — кто-нибудь поднырнет под нее и закрепит на мине заряд.

Предложение было дельным, и все с ним согласились. Основная трудность — это оторвать мину от грунта и не оборвать конец — тогда бы все пришлось начинать сначала.

На транцевую доску катера положили мат и стали выбирать конец. Но оторвать мину от грунта не удалось. Старшина Сотников предложил подорвать ее прямо на дне.

— Спустим подрывной патрон и по стальному концу прямо на мину.

Эта мысль понравилась. Правда, возникло сомнение: а сработает ли электрический запал на такой глубине. Решили попробовать.

Сотников стравил с вьюшки метров семьдесят кабеля и опустил заряд по стальному концу.

— Порядок, заряд на мине, — доложил он.

Я дал команду вытравить весь кабель, а шлюпке отойти под ветер.

Солнце уже скрылось за горизонт, но увлеченные работой моряки не заметили наступления темноты.

Шлюпка отошла на столько, на сколько позволяла длина кабеля. Катер находился в двухстах метрах, на его мачте полоскался сигнал, означающий: «Произвожу опасные работы», то есть уничтожаю мину.

— — Весла на воду! — скомандовал я и вставил ключ в гнездо подрывной машинки.

Поворот ключа. А в голове: «Взорвется ли мина, не откажет ли электрозаряд, не оборвется ли кабель?» В этот момент сильный глухой взрыв тяжелым молотом ударил о дно шлюпки. Минуты через две на поверхности моря появились пузыри и небольшая шапка взрыва.

Подрывное устройство сработало безотказно. Мина была уничтожена на большой глубине, что редко случалось в нашей практике.

Старшина-минер Сотников выбрал кабель, и шлюпка подошла к борту катера.

— Доложите в базу, что длина уничтожена, — сказал я командиру катера мичману Шевченко.

С возвращением минно-торпедного управления флота в Севастополь я был назначен начальником ОТК. Часто приходилось ездить в командировки, бывать на складах военно-морских баз.

Незадолго до окончания войны встретил Виктора Петренко.

Около трех лет он плавал на кораблях Черноморского флота. Служил и на крейсере «Коминтерн». Оттуда Петренко направили в минную партию. Там в 1943 году с ним и познакомились.