Представив себе, как они рассуждали об этом, с ленцой потягивая винишко, я так разозлился, что перестал следить за дорогой и, как следствие, вписался лбом в один из нависших над проходом сталактитов. Удар вышел скользящим, но все равно оказался достаточно сильным, чтобы из глаз посыпались искры. А вместе с искрами прошла и ярость, — в конце концов, разве Принц с бароном виноваты, что я такой дурак? Был бы поумнее, так не давал бы собой вертеть, как чертовым флюгером! Кляня себя последними словами, я был вынужден признать, что вся эта экспедиция к взорвавшейся лаборатории была просто одним сплошным идиотизмом. И уж совсем меня расстроило неожиданное осознание того, что моя подгорная эпопея далека от счастливого завершения.

Например, совершенно реальным мне представился такой вариант: прождавшая меня всю ночь Гаэль утром слышит взрыв и, вероятно, догадывается о том, что произошло. Сильно или нетюна после этого горюет — это уж как знать… Но, положим, можно ей посочувствовать. Зато потом — через часик-другой — она уже точно понимает, что ждать больше некого, и уходит… Кое-как перебирается обратно через хребет, садится во флаер и улетает. И вот тогда уже посочувствовать можно будет мне! Надежда же на то, что нога не позволит ей идти, была весьма призрачной — все эти вывихи сильно болят первые несколько часов, а тут уже почти сутки пролетели. Однако я решил не растравлять себя до срока и прибавить шагу, а потом видно будет.

Ну что ж, могу сразу сказать, что все оказалось не так плохо. Потому что, как вы правильно догадались, все было еще хуже… Хотя в первый момент по возвращении в пещерку, где мы накануне простились, я всего лишь удивился.

Луч моего фонаря, чуть более яркий, чем рассеянный свет, идущий снаружи, выхватил из полумрака наши рюкзаки, по-прежнему лежавшие у одной из стен, и фигуру человека, сидящего на полу рядом с ними. Только фигура эта была куда массивнее, чем миниатюрная Гаэль. Потому что это был спящий майор в отставке Джек Уилкинс. Собственной персоной. «Моей же девушки», как назвал ее Принц, нигде поблизости не наблюдалось. И хотя по идее ее отсутствию могло быть достаточно причин, сердце у меня вдруг захолонуло в предчувствии неминуемой беды…

Тем не менее я решил сохранять спокойствие, выключил фонарь и направился к Уилкинсу, намереваясь перво-наперво его разбудить. Однако это не понадобилось: стоило мне сделать пару шагов по полу пещеры, как он встрепенулся и молниеносно оказался на ногах, выхватив правой рукой бластер (левая все еще болталась на перевязи).

— Это я, майор, — счел нелишним предупредить я.

— Да. Вижу. — Он опустил бластер. — Здравствуйте, герцог. Что-то очень крепко я уснул.

Я подошел к нему вплотную, мимоходом отметив, что выглядит он скверно — бледный, небритый, похудевший, казалось даже, ссутулившийся, — и весьма нелюбезно поинтересовался:

— Что все это значит, Уилкинс?

— А! Вы не знаете… — Он хотел еще что-то добавить, но только угрюмо поморщился и спрятал оружие.

— Не испытывайте мое терпение — на сегодня оно уже кончилось!

Однако он тоже явно был не в духе, потому что позволил себе огрызнуться:

— Да нужно мне ваше терпение, герцог! Думаете, я много понимаю?!

С секунду я боролся с желанием слегка придушить его, и, глядя на мои дрожащие от ярости руки, он сказал куда более мирно:

— Не спешите, босс. Как говаривал мой полковник: когда вы вдруг не знаете, где очутились, вспомните хорошенько, что вы делали накануне. Надо просто рассказать друг другу, что с нами происходило, и мы разберемся.

— Начинайте!

— Лучше вы. В хронологическом порядке… От нового приступа гнева я чуть не задохнулся, но он, схватив меня за руку, сжал локоть и с неожиданным теплом добавил:

— Правда, герцог. Так будет лучше. Я не капризничаю. Я вздохнул, переводя дыхание, высвободил руку и открыл рот, чтобы все-таки послать его куда-нибудь, но вместо этого из меня неожиданно посыпались другие слова… Сбивчиво, путаясь, перескакивая с одного на другое и перемежая речь отборным матом, я рассказал ему обо всем, что случилось со мной после нашего расставания в кабинете Бренна. Даже без подробностей повествование вышло длинным, и где-то к середине он сел, прислонившись спиной к стене, и если обычно по его лицу трудно было что-то прочесть, то в этот раз он откровенно мрачнел с каждым новым эпизодом. Когда же я закончил, он еще несколько секунд сидел набычившись, а затем резко и зло усмехнулся:

— Ну, мне, в общем, все ясно. Полное дерьмо! — Предупреждая всплеск моих эмоций, он поднял руку: — Вы сейчас тоже поймете. Слушайте — я постараюсь покороче!

Из лаборатории вашего приятеля меня отвезли, понятное дело, в больницу. И первые сутки я мог только пластом лежать — слишком много крови потерял. Но мне сделали парочку переливаний, да и вообще лечили грамотно, так что к вчерашнему вечеру я уже был туда-сюда… А раз так, я решил там не разлеживаться, благо все внимание полиции и прочих служб безопасности пошло на барона. Ко мне они, правда, пробовали приставать с расспросами, но я прикинулся, будто ни хрена не помню, не соображаю и вообще чуть дышу. Получилось так убедительно, что они оставили меня в покое, даже охрану у палаты не выставили. Поэтому ночью мне удалось без больших трудностей раздобыть свою одежду, выбраться из госпиталя, пересечь университет и угнать флаер с одной из стоянок.

Сие незамысловатое перечисление действий выглядело не столь уж простым, даже «без больших трудностей», и для вполне здорового человека, и в иной момент я бы наверняка попросил его остановиться на этом поподробнее, но тогда ограничился лишь одним вопросом:

— А бластер они, конечно, оставили вместе с вашей одеждой?

— Нет. Я его отобрал у парня, который охранял стоянку. — Он чуть усмехнулся. — Видите ли, я угнал полицейский флаер! Да нет, не из каких-то высоких соображений — просто он первым под руку подвернулся, а я, честно говоря, и без того еле на ногах держался. Вот… Ну и отправился по вашим следам, то есть погнал через полпланеты на север, к Сван-Сити, — у того маячка, что я прикрепил к одной из ваших кредиток, очень дальний радиус действия, но не десятки тысяч миль, конечно. Однако до столицы оставалась всего пара часов, а мой приемник все молчал, и я начал беспокоиться, не удалось ли вам каким-то образом слинять с планеты, но тут наконец пришел слабый сигнал. Взяв пеленг, я понял, что вы где-то на северо-западе, переложил курс и к полудню подлетел к этому плато. — Майор кивнул в сторону выхода, а я, хоть и сгорал от нетерпения, перебил: