— Погодите; Уилкинс! Что вы там несете? Как вы могли уловить радиосигнал на расстоянии более тысячи миль? На Денебе это невозможно!

— Невозможно, ясен пень! А разве я сказал, что поймал радиосигнал? Но это к делу не относится.

— Нет уж! Вы объясните!

— Ну если так надо… — пробурчал он. — В свое время, уходя со службы, я прихватил парочку таких устройств. Тогда они проходили у нас обкатку как опытные образцы. Основу такого жучка представляет пара граммов какого-то радиоактивного вещества с очень длительным периодом полураспада. Оно дает слабенькое — в смысле радиации — проникающее излучение, которое можно засечь на очень большом расстоянии. Этот чертов базальт экранирует, поэтому я обнаружил вас всего за тысячу миль. Но чтоб совсем спрятаться, вам надо было забраться под землю мили на две. Еще вопросы есть?

— Да нет… Извините. И что было потом?

— Потом? Потом я увидел кратер чуть ли не до центра земли и подумал, что дело дрянь. — Уилкинс сплюнул, по-видимому, от воспоминаний о собственных мыслях. — Все же я не был склонен недооценивать ваши, вообще говоря, похвальные способности к выживанию, поэтому отвел машину немного на север и решил дождаться, пока все уляжется.

— Что уляжется?

— Ой, герцог! Начинайте же мозгами шевелить! Неужто вы думаете, что такой взрыв остался незамеченным? Да тут все было битком набито полицией Денеба, службой безопасности гребаного CIL, репортерами и прочая… На мой флаер — хорошо еще, что он был полицейский, — никто и внимания не обратил. Так что я сел в тихом местечке за выступом скалы и проваландался там, пока все они благополучно не убрались. И меня все удивляло, как же это вас не обнаружили, если вы поблизости, ведь они обшаривали скалы с детекторами теплового излучения и всем, чем могли. Да, ну это-то я понял, когда попал наконец сюда. А вот остальное — только после вашего рассказа… Нашел же я пустую пещеру, где лежали нетронутыми ваши вещи и… — Он замялся. — В общем, я решил подождать вашего возвращения!

— Да почем вы знали, что я обязательно вернусь? Уилкинс отвел глаза в сторону и вздохнул:

— Я как раз к этому и подвожу… Дело в том, что вам тут оставили записку. И раз уж кто-то это сделал, значит, был уверен в вашем возвращении.

— Мне?! — Голова окончательно пошла кругом. — Так давайте же ее сюда!

— Сейчас, — еще печальнее вздохнул он, достал из нагрудного кармана небольшой листок бумаги и протянул мне: — Не знаю уж, что там написано, но боюсь, это будут плохие новости!

Майор не ошибся. Одного взгляда хватило, дабы убедиться, что записка и вправду адресована мне и что ее содержимое мне не понравится. Крупными печатными буквами — чтобы невозможно было опознать почерк — на вырванном из какого-то блокнота листке было написано по-керториански:

«Ваша живучесть, герцог, далеко превзошла мои ожидания. Поздравляю. Можете считать, если вам того хочется, что этот раунд вы выиграли. По очкам, пользуясь известной вам терминологией…

Так что я решил прервать пока что бой и заняться чем-нибудь или кем-нибудь другим. А чтобы отбить у вас охоту заниматься мной, я, пожалуй, прихвачу с собой вашу девчонку. Если вы соизволите от меня отстать, то, даю слово, ей ничто не угрожает, если же нет… Ну, вы сами знаете, у нас с такими вещами не шутят. Так давайте не будем повторять однажды совершенных ошибок, а?»

Подпись, разумеется, отсутствовала. А было ли еще в этой записке что интересное, не могу сказать — через мгновение после прочтения я уже рвал ее на все более и более мелкие кусочки…

Наконец-то все понял и я. Враг действительно находился рядом, он внимательно следил за моими действиями, предугадывал их, а когда вчера я полез башкой в петлю, решил на всякий случай подстраховаться и, воспользовавшись удобным случаем, захватил Гаэль. По-видимому, еще ночью. Если бы я отправился вместе с лабораторией в небеса, то, вероятно, он мог бы ее и отпустить — на что она ему тогда… Но я не отправился. Более того, ускользнул при помощи портала, — очевидно, эта сволочь сумела почувствовать, как Принц его открыл, даже находясь в порядочном отдалении… После чего вся эта писанина выглядела правдоподобно: если уж ему — по версии Принца — было все равно, кого убивать, то можно со мной и не связываться, раз не даюсь.

— Эй! Очнитесь!

Я обнаружил, что Уилкинс вновь стоит на ногах и трясет меня за плечо.

— Что?..

— Босс, я вас третий раз спрашиваю — что там было?! Я перевел ему текст послания, и он несколько мгновений неподвижно стоял закусив губу, а потом отпустил мое плечо и глухо спросил:

— И что теперь?

Я рассмеялся, и он отшатнулся от меня, как от чумного. Оно и понятно, ему трудно было оценить разницу, возникшую для меня в восприятии этого вопроса по сравнению с совсем недавним моментом, когда мне задавал его дядя.

Нагнувшись, я поднял свой рюкзак, вынул из бокового кармашка запасную пачку сигарет, закурил и сообщил:

— Теперь я его убью! Во всяком случае, или я его, или он меня — и никак иначе!

Входная апертура п-в-туннеля медленно наплывала на меня, и я отсчитывал секунды, остававшиеся до прыжка, вместе с главным компьютером корабля. Три-два… один… ноль, и мир вокруг расцвел феерией цветов, чтобы через мгновение вновь закутаться во мрак космоса, разрываемый лишь блестками звезд и слабо светящимся диском большой планеты, висевшей в пространстве чуть выше и левее нашего курса. Справочник по астронавигации указывал, что эта планета и туннель, который мы только что прошли, являются наиболее близкой по расстоянию между собой парой объектов соответствующего класса во всей изученной части Галактики. Правда, на этот раз всевозможные туристические обстоятельства и даже красоты прыжка меня волновали очень мало — просто рубка была, с моей точки зрения, самым удобным местом для времяпрепровождения на небольшой космической яхте под названием «Элейн» (разумеется, так по-идиотски назвал ее не я), и к тому же я находился в постоянном ожидании очередных неприятностей и хотел бы по крайней мере увидеть, откуда они появятся.

Ничего страшного, однако, не случилось. Мы благополучно вышли из зоны действия орудий станции, прикрывавшей п-в-портал — нас даже никто и не окликнул, — после чего Уилкинс, сидевший справа от меня в кресле штурмана (сам я занимал место пилота, и именно что занимал — непосредственное управление осуществлял, естественно, компьютер), взялся за коррекцию курса, в результате которой острый нос нашего корабля, напоминавшего допотопную ракету из тех, что некогда первыми побеждали земное притяжение, нацелился точно в середину планетарного диска. Полюбовавшись немного своей работой, майор удовлетворенно хмыкнул, сверился с показаниями многочисленных приборов, хотя в этом вроде бы не было ни малейшей необходимости, и наконец повернулся ко мне: