Я молча киваю и беру сигарету.

…"Данхилл". Что ж, радует, что мои последние дымные кольца полетят не от "Примы"…

— Ты давно не пробовал коньяка. Сколько лет уже, а? — Перед нами откуда-то появляется початая бутылка «Камю». Стаканы. И какие-то леденцы на листке бумаги. Ах, да, это ты, усач…

— Прости, особого сервиса не предлагаю. Не то место, — он улыбается просто, — таким я помню его ещё тогда… — Так сколько?

— Сколько… Лет двадцать пять… И сто пятьдесят граммов, я думаю.

— Не многовато, спустя столько лет? — как-то даже не удивляет, что мы тут вот так запросто булькаем по стаканам, треплем языками, словно расстались лишь позавчера после партии в домино…

— Ты лей, авось рука не отвалится. Края видишь?

…Как ни странно, мы даже чокнулись. В моей голове не было даже и намёка на то, что он меня травит. Нет. Несмотря на всё, он несколько другой враг…

Мы выпили молча, без тостов.

Мы глотали такой бесценный ныне напиток просто и не смакуя. Так лошади пьют воду после тяжёлой скачки.

А мы… Мы загнаны. Загнаны этой жизнью, этой годами возросшей, накопившейся в каждой поре ненавистью, мы сыты ею по горло.

И лишь рады, что скоро всё это, так или иначе, но закончится…

— Это был последний? — Он спрашивает, словно о куске сыра на столе, что исчез за минуту до этого.

— Угу, — я грызу такую приятную на вкус конфету…

…Конечно, последний. А потому мне некуда спешить, эт ты уж точно сказал… После «У» нет «выравнивающих» препаратов. Либо отныне он, либо "взяли, понесли".

— Хреново. — Казалось, он реально озабочен услышанным. — И сколько ещё?

— Ну, часов на десять — двенадцать меня ещё хватило бы.

— Значит, время вдоволь покурить и поболтать ещё есть…

Я просто киваю. Эти овощные консервы и тушёнка восхитительны. Даже если хватать их руками прямо из банки и засовывать в рот под терпкий коньячок. Чудесное сочетание капусты с перцем и пресным жилистым мясом с соей под "Камю"!!! Что там у нас? «Главпродукт»… Дерьмо, конечно… Но пойдёт, не у королей же на приёме…

Значит, и приснопамятные «резервы» тоже — здесь… Хотя где ж ещё им и быть?! Ты удачлив, кукушонок…

Усач куда-то, как я понял, по знаку Вилле сбегал. И судя по притащенному, схватил в панике первое, что подвернулось в полумраке под руку. Я его понимаю. Прислуживать на прощальном пиру двух скандальных и несдержанных драконов — удовольствие ещё то.

Вон как трясётся. Наслышан, значит…

— А этот? — я жую, аж жмурясь от удовольствия, и киваю на потрясённо потеющего в уголке за нашими спинами механика.

— Кто?! — Брезгливый оборот. — Ах, этот… — Вилле разочарованно отворачивается от мозгляка. — Да так, медь, блохастая мелочь. На судне был стармехом. Подобрал где-то…

— А он не…?

— Кто, он?! Да нет…, он не пробовал. Этот кашалот больше по рыбе и макаронам. Не брезгуй. Те, что жрали, почти все наверху. Не хер им тут ошиваться. А те, которые были здесь… — ну, тех ты «познакомил» с собой первыми. Там, на водозаборе…

Я киваю согласно. Познакомил. Чего уж теперь…

— Повторим, а? — Он предлагающе держит над стаканами бутылку. Мы словно алкаши в парке на лавочке, и как-то всё это… чудно, что ли? Как в дни бесшабашной молодости…

— А давай, ну его всё на хер! Да чё, теряем что-то?!

Пожалуй, я никогда ещё не глотал дорогие напитки так, будто выполз из Сахары.

А вообще забирает нешуточно. Тайфун вон тоже, — порозовел. А то куда бледнее меня был…

В любой попойке есть минута торжественного молчания. Как дань уважения к поглощаемому пойлу. Даже к презренному и горькому, как хина, "Агдаму"…

Мы ненадолго задумались, пуская дым в пол и опершись локтями на колени…

— Слышь…, а достопочтимый ты чёрт Вилленсон, какого дьявола ты сюда вообще припёрся?

…Хорошо, мать его так! Кажется, нет ведь большой беды в том, что я незадолго до последней черты почти напился? Надеюсь, мои об этом так и не узнают…

— Хм… Зачем? Спроси чего полегче.

Я недоумённо воззрился на него:

— То есть как это?

— Ну…, а куда ещё мне нужно было собирать чемоданы? Не в Сибирь же? Не на Колыму? Странные ты вопросы тут задаёшь…

— А что, самое место… Раз уж я занял это… Нет, ну по большому счёту нам на Колыме сейчас обоим самое место. Что, не так?