— Отдыхаем, привал, двигатель сломался! Далеко не разбредаться!

— Что значит сломался, — визгливо прокричала какая-то тётка, — мне вовремя надо на вокзал прибыть!

— Мне что ль не надо? — огрызнулся водитель, — щас посмотрю, если разберусь, считайте ваш день!

И он ушёл вперевалку, закуривая по пути.

Люди потянулись наружу.

— Выйдем? — предложила Илона.

Я согласилась. Хоть ноги размять.

Водитель стоял у задней части автобуса, открыв двигатель, и не торопясь, со вкусом, курил.

По обеим сторонам дороги радовала глаз жиденькая лесополоса. Кто-то потянулся туда, а кто-то к водителю. Мужики скучковались около распахнутой пасти (точнее, тут, скорее, не совсем пасти…) «Икаруса» и бурно переговаривались, разглядывали, советовали. Водитель изредка отвечал на реплики, но приступать к ремонту явно не спешил. И, судя по всему, тех, кто хоть немного разбирался в автобусных двигателях, там не было.

Я представила себе перспективку торчать на солнцепёке неизвестно сколько и поплелась посмотреть поближе на причину нашей остановки.

Когда уже, вытянув шею, заглядывала во внутренности автобуса, мужики, усмехаясь, негромко перешёптывались, кидая ироничные замечания в мой адрес. Так и хотелось им ответить в том же духе, ведь ни один ни в зуб ногой, а позубоскалить — это всегда запросто и с превеликой радостью! Но конфликтовать не хотелось.

— Ну и что там? — язвительно улыбаясь спросил водитель, подходя и выкидывая окурок.

— Это вы нам скажите! — парировала я.

— А чего тогда здесь встала, если не разбираешься, — психанул водитель, — иди вон… к остальным бабам! Мешается только…

Он сплюнул. По его виду я поняла, что он СОВСЕМ не знает, что надо делать и как.

И тут действительно мне стало не по себе. Вот это, называется, застряли!

Я отошла к тревожно наблюдающей за нами Илоне.

— Что? — спросила она с надеждой.

— Ничего. Совсем ничего! Если женщина за рулём — обезьяна с гранатой, то некоторые мужики, а конкретно — вот этот — ослы с отсутствием даже признаков ума, — не выдержала я, — он совсем не разбирается в своей колымаге, которая встала намертво…

— Блиииииинннн… — простонала Илона, — только не это! Лучше б на поезде поехали!

— Ага, и половину суток потратили! — усмехнулась я, а потом вздохнула, — хотя, наверное, так и получится, если не больше…

Я снова кинула взгляд на сильную половину нашего автобуса. Группа во главе с водителем курила в сторонке, бурно жестикулируя обсуждала поломку.

— Надо позвонить! — подпрыгнула Илона, — мобильники-то есть у многих!

— Надо, — проворчала я, — только ближайший населённый пункт, откуда можно вызвать помощь в паре часов езды. Пока доедут, пока отремонтируют…

— Эй! — Илона замахала мужикам, — позвоните кто-нибудь, вызовите аварийку!

— Ну позвони! — ответили ей.

— У меня нет мобильника, — растерялась Илона, а потом пробормотала, — но обязательно теперь куплю, как только вернёмся! Не роскошь, а средство выживания…

— Куда звонить? — спросила тётка неопределённых лет, подходя к нам и доставая телефон.

— Эй-эй! — прикрикнул водитель, — если звонить, то только в Сочи!

— С ума сошёл? — возмутилась Илона, — оттуда же до нас четыре часа езды!

— Я чё, больной, оплачивать со своего кармана ремонт? — рявкнул водитель, подходя, остальные мужики потянулись за ним, — пусть мой автопарк и присылает механика!

— А мозги тебе твой автопарк не может прислать?! — совсем разъярилась Илона.

Я стояла, слушала перебранку и с тоской думала, что Димка-то уже нашёлся, Маринина мама будет звонить нам вовремя, но не дозвонится, потому что мы тут застряли. Родители начнут волноваться ещё больше, сходить с ума. Сегодня у мамы короткий день и вернётся с работы она после обеда, а если к тому времени я ещё не вернусь…

Что же это такое? В Школе я смелый и уверенный в себе Воин, обладающий силой и потенциалом, решающий судьбу мира. А тут такая неприятность — и ощущаю сейчас полную беспомощность! Есть ли смысл быть Воином там, когда не могу приложить свои способности здесь. Эпизод с невидимостью в больнице — всего лишь совпадение.

Я тоскливо глянула на кольцо. Оно золотилось в лучах солнца и один лучик так причудливо падал в сторону, словно указатель, прямёхонько на развёрзнутое нутро автобуса. Я медленно побрела к нему. Подошла, взглянула ещё раз на двигатель: как в этом вообще можно что-то понимать.