Он снова налил в стопку водки.

«А все-таки просится слеза». Все равно обидно, досадно… Сейчас напьюсь и успокоюсь. Утро вечера мудреней. Тем более, послезавтра улетаю в Москву, в командировку. А время лечит. Может, и забуду Катю».

И он обреченно рухнул на кровать. В мозг тупо билась одна мысль. Как пойманная рыба бьется об лед. Безнадежно трепыхаясь и судорожно открывая рот.

«Все бессмысленно. Все кончено. У нас нет будущего, у нас нет будущего…»

Активный член бормановской ОПГ — Камыш осторожно вошел в камеру. Хата как хата. Двухъярусные шконки, духота, вонь, куча народа. Спят арестанты по очереди.

Его подвели к пахану по прозвищу Серый. Рядом с ним сидел Северянин.

…Серый — легенда Минусинска — скитался по тюрьмам уже давно, уже лет тридцать с небольшими перерывами. Старый рецидивист давал путевку в большой криминал братьям Молодым, Лютику, он поддерживал и курировал начинающих преступников Никонова и Горбунова. Общался он в свое время и с Тимофеем и Казбеком. Его знали все сибирские урки. До недавнего времени он являлся «смотрящим» Канской «строгача». Был иногда третейским судьей в спорах между группировками. К его справедливому слову с уважением прислушивались в уголовном мире.

Недавно он откинулся, но ему уже корячится очередная отсидка — пятая. За убийство. Осудят его, и тогда он спустится на зону и заживет там как бубновый туз. Будет в полном шоколаде.

А получил он новый срок так.

Вышел Серый из тюрьмы и затосковал по неволе. Чуждо ему все на свободе, непривычно. Мир другой. Работать он не привык. А кушать что-то надо. Загулял он с горя. А его, пьяного, подкараулили в темном переулке двое юных «шакала». И вроде у Серого удаль геройская в груди присутствует, и гонор жиганский в словах и жестах проявляется, и никого он никогда не боялся, а вот силушка физическая ушла с возрастом. И резкость. Не смог он оказать достойное сопротивление двум юнцам-амбалам. Хорошенько они его побили. Отобрали у заслуженного вора норковую шапку, деньги. Приковылял Серый домой. Обида, ярость души его, а изрядное количество выпитого алкоголя требовало немедленной сатисфакции. Не стал Серый кликать своих верных «шестерок», а сам решил разобраться. Достал Серый обрез двустволки, «забил» в нее «снаряды туго». Взял большой охотничий тесак. Дохромал до бара «Ника». А там его обидчики, ржут, веселятся, девчонок тискают. На одном из них его шапка. Увидели его, потешаются.

«Еще, старый хрыч, по репе захотел? Понравилось?»

«А ну разойдись, шалавы!» — крикнул громко урка. И обрез из-под полы тулупа достал.

Девчонки, народ врассыпную. Кто-то упал с перепугу. Визг кругом, крики… А те два шкафа стоят — словно статуи: закаменели, побелели. Оскал на лицах застыл, а зрачки как блюдце стали. Вот-вот лопнут и разлетятся на мелкие кусочки от напряжения и страха. Вечностью им эти мгновения показались.

Грохнули ослепительные выстрелы. Попадали на снег насмерть сраженные парни. Подошел старый вор к одному убитому, забрал свою шапку, отряхнул от снежной пыли и нахлобучил на голову.

«Нехорошо брать чужое. Грех это».

И бросил обрез с ножом на белый с красными каплями покров. А тут и милиция подоспела. Моисеев как родного Серого встретил, лично его принял.

Пакуев узнал Камыша. Как-никак бывший муж его сожительницы Нюрки. Камыш пару раз приходил к Нюре домой, повидаться со своим сыном. Один раз Северянин видел его на стрелке с покойным, «бригаденфюрером» Кощеем. Память у Пакуева на лица отличная.

Никоновскому «бугру» позарез нужен был боец Бормана.

Буквально накануне ареста Северянин поинтересовался у Нюры, что это за золотое колечко в комоде валяется. Анна махнула рукой: «а, подарок бывшего мужа». А так как была сильно пьяна, выложила все Пакуеву. И то, что Камыш снял его с одной наркоманки. И что убивали ее топором. И то, что на хате он был не один. Сопоставив факты и год преступления, Северянин понял, что вышел на убийц сестры Художника. Ведь он просил Юру пробить эту тему в преступной среде города. А тут такая удача! Сам Камыш пожаловал. Вот он, как непосредственный свидетель преступления, и расскажет, кто у него тогда в подельниках значился, и как это происходило.

Серый хрипло заговорил:

— Проходи, братишка. Как тебя кличут? И под кем ходишь?

— Камыш — мое погоняло. А хожу я под Борманом…

Вор кивнул, дескать, знаю.

— За что чалишься?

— Да на гоп-стопе с корешами облажался — взял все на себя.

Пакуев что-то шепнул на ухо Серому. Тот хищно осклабился, металлический блеск появился в его глазах.

— Это ты хорошо сделал, что кентов своих не сдал. Хороший ты парень, Камыш. Только есть за тобой один грешок. Малява на счет тебя пришла.

Камыш насупился.

— Девчонку ты одну обидел.

— Да вроде по согласию брал баб. Не помню, чтоб сильничал кого-то.

— Вспомни, три года назад, на хате Шульца?

Камыш похолодел и задрожал как осиновый лист. Как они узнали?! Давно это было. Свидетелей — ноль. Как же так?! Он почувствовал животную угрозу, исходящую от пахана и его «быков». Он испугано заблеял:

— Не помню, в натуре…

Четверо громил окружили его. Ноги его стали ватными. Живот пронзила волна страха. Навстречу ему вышел накаченный мужик. Это был Северянин.