— А ты подольше не приезжай, — отпарировал сын. — Увидишь дедушку… Ну, какими судьбами? Это твоя жена, отец?

— Жена, — сказал Мамонт. — Её зовут Надежда Петровна.

— Очень приятно, — из вежливости проронил Алексей. — Наконец-то мой родитель взялся за ум и женился… А где вы живёте? Я иногда звоню на старую квартиру — тишина.

— Мы на Урале, а в Москве проездом…

— Как всегда! Папа на колёсах…

— Школу-то закончил?

— Кое-кое-кое-как! Мать хлопотала и получила аттестат зрелости.

В его тоне сквозила и лёгкая насмешка, и лёгкое презрение, хотя в глазах была взрослая усталость и печаль, как недавно у полковника Арчеладзе.

— Конечно, ты никуда не поступал? — принял его тон Мамонт.

— Конечно, папа! А ты, конечно, золота не нашёл?

— Конечно, нашёл. Вон, посмотри в коробке.

Он даже не посмотрел на эту коробку, не поверил и усмехнулся:

— Ну-ну… Пап, а отчего твоя жена так на меня смотрит?

— Как — так?

— Будто ждёт чего-то, будто я должен ей что-то сказать, — сын откинулся спиной на дверцу. — Надежда Петровна, вы ждёте комплимента?

Ему не понравился зарождающийся в нём цинизм, однако Мамонт попытался это объяснить простой ребячьей ревностью: душа его сопротивлялась присутствию чужого человека… Это мог быть простой подростковый и потому проходящим цинизм, инстинкт собственности к родителям. Всякий посягнувший на неё мог стать врагом…

— Ты умеешь уже говорить комплименты? — спросила Дара.

— Нет, как все недоросли, только грубости и глупости, — почти мгновенно ответил Алексей со скрытым вызовом.

На него действовало очарование Дары…

— Маме сказал, куда пошёл? — чтобы перевести тему разговора, спросил Мамонт.

— Она давно не спрашивает…

— Значит, ты стал самостоятельным?

— Ещё бы! — усмехнулся он и вдруг добавил: — Пап, твоя жена ждёт комплимента, я вижу. Она что, привыкла быть центром внимания? Она у тебя ничего, красивая, похожа на испанку. Только такой тип мне абсолютно не нравится.

— А какой тебе правится? — скрывая раздражение, поинтересовался Мамонт.

— Чтобы волосы как медицинская вата и ноги из коренных зубов росли.

— У тебя есть такая?

— Нет, хотя их много…

— Глаза разбегаются?

— Неинтересно, — легкомысленно бросил сын. — Знаю, что будет дальше.

— Что же тебе интересно? Мышцы накачивать?

— И это тоже, — отмахнулся он. — Не вижу перспективы. Накачался, а дальше?.. Ты бы вот нашёл сокровища и сразу бы заскучал.

— Я нашёл, да всё равно скучать некогда. — Мамонт пытался избежать конфликта. Алексей глянул на Дару:

— Если Надежда Петровна сокровище… Молодая, скучать не даст.

— Алёша, мне это не нравится, — мягко сказал Мамонт.

— Да мне тоже… Мне вообще всё не нравится, — охотно подхватил сын. — Я тут, пап, даже сочинять пробовал, рассказ написал. Помнишь как мы в Вятку ездили? Ты ещё какие-то «пути» там искал… Я всё это описал. Мама пришла в восторг, отнесла в журнал — напечатали. Редактор прислал гонорар и письмо, просил ещё…

— Это уже любопытно.

— Тебе! А мне стало скучно, — заключил он. — Не бойтесь, Надежда Петровна, вам с моим отцом никогда не станет скучно.

— А нам и некогда скучать, — серьёзно сказала Дара. — Очень много важных дел.

— Тоже золото ищете? — уже откровенно съязвил Алексей.

— Нет, исполняю свой урок.

— Как в школе…

— Алёша, поехали с нами? — предложил Мамонт. — Мы покажем тебе мир, в котором станет интересно жить.

Он рассмеялся, неожиданно, наигранно и дерзко.

— С вами? С тобой?.. Да знаю я твой мир! Насмотрелся!.. Папа, ты же романтик, фантазёр. Ты придумал всё и теперь доволен. А я не могу так, не хочу всю жизнь гоняться за твоими сокровищами. Ты, пап, настоящий ископаемый мамонт!

— Жаль, — Мамонт ощутил тянущую пустоту в солнечном сплетении. — Но ты всё равно когда-нибудь попросишься за сокровищами.

Алёша сообразил, что хватил через край, выразился очень круто, и решил поправить положение:

— Конечно, жаль, папа… И тебя мне жаль. Ты не обращай внимания на меня, живи, как жил. Если тебе хорошо в твоём мире. И вы, Надежда Петровна, не обижайтесь.

Мамонту хотелось заплакать, в глазах резало, словно от песка. Он стиснул кулаки. Дара нагнулась, протянула руку и коснулась кисти, положив на неё ладонь. Наступило молчание, и сын, поняв, что виновник он, попробовал наладить мир и разрядить обстановку.