Полковник спустился с чердака, пролез бурьяном вдоль стены и оказался у него на дороге, но Воробьёв неожиданно резко изменил направление, короткими перебежками уходя через альпийский луг к лесу. Почерневшая высокая трава хорошо скрывала его, так что казалось, бежит заяц, изредка мелькая среди быльника. Имея чуть ли не двухметровый рост, Арчеладзе не мог так легко и незаметно скакать по лугу и потому вынужден был метров сто уползать на четвереньках. И лишь когда добрался до спуска, встал на ноги. Проворный «грибник» маячил у леса.

— Что хорошего скажешь? — спросил полковник, устраиваясь под деревом.

Воробьёв демонстративно и весело почесал затылок.

— Штука любопытная. Наших десантников пригнали сюда пять дней назад, для охраны объекта связи. Больше они ничего не знают. Кстати, ребятишки нормальные. Я представился русским добровольцем, донским казаком. Будто воевал на стороне сербов — отнеслись спокойно. А теперь батрачу тут у богатого мусульманина, денег нет, чтоб в Россию уехать.

— Как ты в доме оказался? Засёк тебя, когда ты от стены рванул.

— У них там на втором этаже канцелярия командира взвода, — доложил «грибник». — Когда тревога поднялась и все ушли, я заглянул. Дневальный, как положено, спит на тумбочке. Канцелярия нараспашку и все бумаги на столе. Командир взвода старший лейтенант Горохов, славный малый, есть жена и два сына…

— Покороче, Володя…

— Разумеется, держат за болвана. Дали только схему охраняемых объектов и больше ничего. На схеме дом с прилегающей территорией, а за ним, под горкой, четыре мобильные космические антенны. С кем тут держат связь? Почему именно отсюда?

— Это не прикрытие? — предположил Арчеладзе. — Там стоит буровая установка, тут локаторы. Что им больше нужно — земля или небо? Или то и другое?

— Дождёмся ночи, сползаем и посмотрим, — деловито сказал Воробьёв. — С двадцати часов усиленная охрана — БМП-80, пост у дома, патруль по деревне и два поста — возле антенн. Но ребята живут расслабленно, беззаботно, четыре месяца в Боснии.

— Думаю, после сегодняшнего дня их зажмут в кулак. Два вертолёта натовских упали в зоне. Сначала обстреляли нашу обсерваторию, а потом грохнулись.

«Грибник» искренне изумился.

— А я и не знал! Чего, думаю, забегали? Не дали кашу доесть. Слышал, летают… Кто же их уронил?

— Сами упали… Каша-то вкусная была?

— Извини, Никанорыч, не тревога, так принёс бы. Да и каша-то — вчерашняя, горелым пахнет…

— Тогда я потерплю, — буркнул Арчеладзе и встал. — Говорят, спать на сытый желудок вредно.

— Зато я тебя охранять буду, пока спишь, — пообещал Воробьёв.

Около часа они бродили по лесу в поисках хоть какой-нибудь крыши или норы, пока не вышли на просёлочную дорогу, за которой оказались брошенные позиции. В склон горы был врыт танк Т-54 со свежевзорванным орудийным стволом. Люк механика-водителя оказался открытым — жилище, конечно, опасное, больше напоминает ловушку, но если спать по очереди, то вполне годится. Воробьёв забрался в машину, открыл башенный люк, и Арчеладзе уселся на место командира, правда, и тут было тесновато и спать можно было лишь с опущенной головой.

Сам бы он не проснулся, несмотря ни на холод в тёмном стальном склепе, ни на затёкшие мышцы шеи и спины от железного сиденья; начиналось болезненное состояние полусна-полуяви, когда невозможно открыть глаза и поднять голову. Его растолкал Воробьёв, и свет, падающий в открытый люк, показался слепяще-ярким.

— Вставай, Никанорыч, обед готов!

Арчеладзе с трудом разогнулся, вылез из башни.

— Сколько времени?

— Пятый час, — «грибник» поставил ему на колени алюминиевый солдатский котелок. — Давай, пока не остыло.

В котелке было что-то чёрно-осклизлое, но пахло знакомо и вкусно, только чем — забыл…

— Что это за блюдо?

— Ешь, Никанорыч, это грибы! Натуральные опята. — Воробьёв засмеялся. — Как из подмосковного леса, только сильно перезревшие.

— Не отравишь? — полковник стал есть, точнее, глотать скользкое месиво, поскольку жевать было нечего.

— Опробовал, прошло три часа — жив, — уверил «грибник». — Никаких сигналов… Никанорыч, ты пленного сейчас допросишь или на закуску оставишь, когда в деревню сползаем?

Если Воробьёву удавалось провести какую-то операцию чисто и самостоятельно, он непременно старался, докладывая результаты, навести ещё и блеск. Арчеладзе знал эту его привычку и потому не выразил никаких эмоций.

— Сейчас… Только съем вот это… блюдо. По-моему, ты его уже один раз съел. Такое ощущение, что всё уже пережёвано.

— Никанорыч, ты ничего не понимаешь в грибах! — искренне заявил Воробьёв. Это называется — грибная икра. Приготавливается из перезревших или червивых грибов. Конечно, после специальной обработки. Ну вкусно же? И посмотри, сколько там лука!