Когда после финального свистка на поле, обгоняя друг друга, ринулись тысячи людей, я, признаться, испугался: показалось, что сейчас толпа, разочарованная крупным проигрышем в родных стенах, учинит расправу над стоявшим рядом со мной Черчесовым. Однако окружившие тренера люди повели себя совсем иначе: одни слезно просили у него автограф, другие, изловчившись, гладили бритую голову кумира, третьи — по австрийской традиции протягивали кубки с пивом. А оставшиеся на трибунах развернули плакаты на русском языке, написанные пусть и с грамматическими ошибками, зато от всего сердца. Были транспаранты и на немецком — в стихах. Суть всех лозунгов сводилась к одному: куда бы ты, наш герой, ни уезжал, ты все равно остаешься в наших сердцах. И большое спасибо за все, что ты для нас сделал. Кое-где красовались огромные портреты виновника торжества, напоминавшие те, что когда-то можно было видеть на Красной площади во время праздничных демонстраций трудящихся.

Позже, уже за пределами стадиона, Черчесову пришлось выслушать немало торжественных речей. Кто-то, в основном простые болельщики, настаивал на том, чтобы он передумал покидать боготворящий его Инсбрук. В другой, более респектабельной аудитории — «Клубе 96», куда входят отцы города, — просили уезжающего тренера рекомендовать на свой пост стоящего специалиста. В ответ Черчесов только отшучивался: мол, народ так просит его остаться, что, видимо, никого, кроме самого себя, он рекомендовать не сможет. А один пожилой господин обратился к нашему герою с просьбой немедленно оформить приглашение, по которому он смог бы приехать в Москву и побывать на одном из ближайших матчей «Спартака».

И последнее: похоже, в Инсбруке теперь чуть ли не в каждом доме есть фотография Черчесова. Во всяком случае, позировал он со всеми, кто к нему обращался, а желающих были сотни».

Понятно, что Черчесов был рад таким бурным проводам. Но при этом, полагаю, прекрасно понимал: в родном «Спартаке», если он хочет там работать, обожествлять его никто не будет. Там его ждет совсем другая жизнь.

Тем временем неопределенность с будущей должностью — по крайней мере публичная — продолжалась еще несколько дней. И уже только после финала Кубка России, который состоялся 20 мая, «Спартак» подписал с Черчесовым полуторагодовой контракт, согласно которому австрийский «репатриант» должен был выполнять функции спортивного директора. Те самые, которые раньше были в ведении Федотова.

По информации из одного источника, близкого к главному тренеру «Спартака», Черчесов до заключения контракта звонил Федотову, и не раз. «Федотов сказал ему: «Приезжай», — сообщил источник. — Если бы он заявил обратное, Черчесов в Москву бы не поехал».

Любопытно, что, когда Черчесов чуть больше года спустя превратится в главного тренера, контракт у него останется прежний. Так же, насколько мне известно, было и у Федотова. Странновато как-то все это, учитывая огромную разницу в мере ответственности спортивного директора и главного тренера, не находите?

Или…

Или функция спортивного директора в «Спартаке», по сути, почти автоматически стала означать роль «резервного главного тренера». Федотов занимал этот плацдарм во времена тренера Старкова — и после отставки латвийца занял его место. Годом позже такой же путь проделает Черчесов.

Кстати, Федун даже не стеснялся публично декларировать свои истинные намерения. В развернутом интервью «Спорт-Экспрессу» по итогам сезона-2006 он по поводу Черчесова так и сказал: «На крайний случай всегда желательно иметь под рукой подготовленного человека, а не искать первого встречного». Оттого и футболисты, не стесняясь, говорили мне: «Все в команде знали, что после Федотова будет Черчесов. Не знали только одного — когда».

И вот здесь встает один из главных вопросов. Можно ли согласиться с оценкой ряда болельщиков и квалифицировать поведение Черчесова как подсиживание Федотова?

Для этого нужно проанализировать логику черчесовских действий в должности спортивного директора. Он был одним из ответственных за трансферы — но, кстати, не единственным. И сработал «Спартак» в этом направлении за два заявочных периода (лет-ний-2006 и зимний-2007) по меркам топ-команды действительно очень вяло. Для клуба с 60-миллионным бюджетом, у которого есть заметные дыры в составе, Жедер, Плетикоса и бесплатный Сабитов — доукомплектование явно недостаточное. Тем более что вратарь (кстати, заслуга в его приобретении принадлежит лично Черчесову) появился в команде уже после февральского вылета красно-белых из Кубка УЕФА.

Я готов был бы согласиться с теми, кто подозревает Черчесова в саботаже, только в одном случае. Если бы летом 2007-го, уже после его назначения главным тренером, на «Спартак» посыпалось конфетти из звездных дебютантов (такое же, как, скажем, летом 2004 года, когда в Тарасовке высадился целый многомиллионный десант: Аленичев, Видич, Йиранек, Кавенаги, Родригес).

В этом случае было бы понятно: новичков умышленно придерживали до отставки Федотова.

Но при тренере Черчесове в «Спартак» пришел один-единственный 20-летний бразильский форвард Веллитон. Который осенью фрагментами выглядел здорово — но не сомневаюсь, что в следующем году ему еще предстоит выдержать борьбу за место в стартовом составе с выдвиженцами из спартаковского резерва Прудниковым и Дзюбой.

Выходит, не в подсиживании дело. А просто в совершенно не отлаженной за два с половиной года генеральным директором Шавло работе на трансферном рынке. Что же касается собственно согласия Черчесова прийти в «Спартак», то поставьте себя на его место. Вас приглашает родной клуб, и приглашение это может больше никогда не повториться — кто знает, как жизнь повернется? Амбиций у вас — вагон и маленькая тележка. Для начала вам предлагается осмотреться, адаптироваться, постепенно войти в курс дела — да еще и за весьма достойную, несравнимую с австрийской, зарплату. Вы бы отказались?