– Не возможно, а точно!

– Да я верю, верю, – улыбнулся Алёхин.

– Верить мало! Чтобы понимать, надо самому пережить!.. Вы на передовой-то когда-нибудь были?

– Приходилось…

– При штабе дивизии или полка?.. Знаю, как вам «приходилось»!.. Во втором эшелоне! А я три года на передке! И если бы не ранение… Поймите, я боевой офицер! – взволнованно произнёс капитан. – В комендатуре я случайно и не задержусь!..

– Говорите тише, – снова попросил Алёхин.

– Да вы что, психа из меня сделать хотите?! – возмутился капитан. – Здесь же нет ни живой души! И шум ветра всё покрывает. И куда же тише – я и так шепчу!

– Это вам кажется, – улыбаясь, возразил Алёхин. – И насчёт душ вы ошибаетесь. Мы только что прошли засаду, они предупреждены по радио и знают меня в лицо, иначе бы нас уже проверяли. Вы только не обижайтесь – понимаете, это специфика… И вообще лес шума не любит…

– «Специфика»!.. Эх, людишки! – со вздохом и презрительным сожалением вдруг вырвалось у капитана. – Дурацкая-то ведь специфика! Ну посудите сами… Вы кого-то там разыскиваете. Как я понял, двух или трёх, ну, допустим, четырёх человек. И вот вы устраиваете засады… более того, собираетесь оцеплять весь лес, привлекаете к этому даже не сотни, а тысячи офицеров и бойцов. И это при острой нехватке людей в частях на передовой. И делается всё это из-за двух, максимум четырёх человек! Причём, как я понял, вы даже точно не знаете, появятся ли они здесь!

– Должны. Конечно, не факт, что они выйдут именно на нас. На путях их вероятного движения устроено несколько засад.

– Да, но к чему оцеплять весь огромный лес? Зачем столько людей?.. Почему такая чрезвычайность?

– Видите ли, это долго объяснять… – чуть помедля, уклончиво заметил Алёхин; он не мог, не имел права говорить кому бы то ни было, кроме офицеров контрразведки, что речь идёт об агентах, действия которых представляют угрозу для предстоящей стратегической операции, и что дело взято на контроль Ставкой Верховного Главнокомандования.

– Ясно, от меня вы тоже секретите! – с очевидной обидой быстро сказал капитан, и лицо его дрогнуло в презрительной усмешке.

– Нет, почему же…

– Как бы чего не вышло! Перестраховочка! Мне вы тоже не доверяете… А родной матери?.. К ней у вас тоже, наверно, одна бдительность!

– Ну вы и язва! – рассмеялся Алёхин; своей прямотой и задиристой откровенностью капитан ему определённо нравился.

– Какой есть! Но дело не в этом. Все эти предосторожности – ваша, как вы говорите, «специфика»!.. Пуганая ворона куста боится! Вы этим живёте и этим кормитесь! Но мне-то вы зачем мозги компостируете?.. Я в армии четвёртый год и вашей «спецификой», поучениями о бдительности не то что сыт – перекормлен! Однако ни одного шпиона даже во сне не видел!.. Дезертиры, паникёры, изменники встречались – двоих сам расстреливал… Власовцев видел, полицаев, но шпиона – ни одного! А вас, охотничков, – как собак нерезаных!.. НКВД, НКГБ, контрразведка, прокуратура, трибуналы… И ещё милиция!..

– Говорите тише…

– Могу вообще молчать! Только вы мне мозги не компостируйте! Я приглашён, чтобы вы имели вид комендантского патруля, и то, что от меня требуется, сделаю! Но своей «спецификой» вы мне голову не дурите! Мы очень разные люди, и быть таким, как вы, я не желаю! Извините – противно!.. Ну что вы всё время смотрите, чего выискиваете? Вы что – потеряли что-нибудь или змей боитесь?

– Не без этого, – весело признался Алёхин. – И не только их… Лес кое-где минирован. А я ещё жить хочу… И вы, наверно, тоже?

Поджав губы, помощник коменданта промолчал.

– Вот мы и пришли, – останавливаясь, сказал Алёхин. – Красиво, а?

Перед ними открылась большая, окаймлённая белоствольным берёзовым подростом, залитая солнцем поляна. Неторная травянистая дорога проходила, не петляя, прямо по её середине. Крохотные, совсем юные дубочки несмело выглядывали из высокой лопушистой травы. Почти в центре поляны, справа от дороги, тремя островками тянулись поросли густого орешника.

Впереди, примерно в двух километрах, по ту сторону широкой просеки, разделявшей массив на две части, находился участок леса, где Алёхин наблюдал чистую супесь – предполагалось, что там, в тайнике, и пряталась разыскиваемая рация.

Этот квадрат леса четверо суток назад осматривал Таманцев. Он и порекомендовал поляну как место, весьма удобное для засады; Алёхин, посмотрев сегодня, не мог с ним не согласиться.

«До чего же хорошо!» – подумал Андрей, оглядывая поляну, молодые, радостные берёзки и кустарник по краям. Лазая до того по лесу, он был настолько озабочен отысканием следов и улик, что сейчас, после замечания Алёхина о красоте, может, в первый раз обратил внимание на окружавшую его природу.

– Подождите минутку, – сказал Алёхин и скрылся в кустах.

И Андрей, наконец решившись, обратился к помощнику коменданта:

– П-простите, т-товарищ к-капитан, в-вы, с-с-случай-но, не из М-москвы?

– Из Москвы. А что? – быстро взглянув на Блинова, осведомился капитан.

– В-вроде в-встречал в-вас г-где-то, – обрадованно заулыбался Андрей. – Н-наверно, в Москве. А в-вот г-где именно – н-никак не п-припомню!

– Москва велика, – холодно заметил капитан и, ещё раз посмотрев на Блинова, с уверенностью заявил: – Лично я вижу вас впервые!