В этот момент мисс Маркс вернулась, отослав Майкла. Ее брови угрюмо нахмурились, когда она взглянула на Гарри.

– Нет, – сказала она коротко.

– Нет? – его губы весело дрогнули. – Я еще ничего не просил.

Мисс Маркс холодно на него взглянула:

– Очевидно, вы желаете танцевать с мисс Хатауэй?

– У вас есть возражения? – спросил он невинно.

– Несколько, – ответила мисс Маркс так резко, что и леди Норбери и Поппи посмотрели на нее с удивлением.

– Мисс Маркс, – сказала мисс Норбери, – я могу поручиться за характер этого молодого человека.

Компаньонка сжала губы в тонкую линию. Она посмотрела в блестящие глаза Поппи и на ее вспыхнувшее румянцем лицо, стараясь определить, насколько та близка к потере самообладания.

– Когда танец закончится, – сказал она Поппи мрачно, – облокотитесь на его левую руку и настоите на том, чтобы он проводил вас назад ко мне, сюда, и здесь он уже откланяется. Понятно?

– Да, – прошептала Поппи, выглядывая из-за широкого плеча Гарри.

Майкл пристально смотрел на нее с противоположного конца комнаты, и лицо его было мертвенно-бледным.

Ситуация сложилась отвратительная. Поппи хотелось убежать с бала как можно дальше. Но вместо этого она должна была танцевать.

Гарри подвел ее к кругу вальсирующих пар и обнял за талию. Поппи прижалась к нему, одна ее ладонь, слегка дрожа, лежала у него на плече, другую надежно сжимала его рука. Одним пристальным взглядом Гарри смог охватить всю возникшую картину: ее непролитые слезы, мечущийся Майкл Бэйнинг, и множество любопытных взглядов, бросаемых на них.

– Чем я могу помочь? – спросил он мягко.

– Уведите меня отсюда, – сказала она. – Как можно дальше. В Тимбукту.

Гарри выглядел сочувствующим и удивленным.

– Не думаю, что они пускают европейцев в эти дни, – он увлек ее в круг танцующих, пристраиваясь к движению, и единственной возможностью не споткнуться и не упасть было следовать за ним без колебаний.

Поппи была благодарна хоть за какую-то возможность сосредоточится еще на чем-нибудь, кроме Майкла.

Как она и предполагала, Гарри оказался великолепным танцором. Поппи расслабилась, приноровившись к его ровным, слаженным движениям ведущего.

– Спасибо, – сказала она. – Вы, наверное, задаетесь вопросом: почему я...

– Нет, не задаюсь. Все было написано на вашем лице и лице Бэйнинга. И все, кто хотел это видеть, имели возможность все понять. Вы не очень хорошо умеете лицемерить, не так ли?

– Мне это никогда и не нужно было, – к ужасу Поппи ее горло сжалось и глаза защипало. Она попыталась было восстановить сбившееся дыхание, но корсет сдавливал ее грудь, и она почувствовала головокружение.

– Мистер Ратледж, вы не могли бы проводить меня на террасу, чтобы я могла подышать свежим воздухом?

– Конечно, – его голос звучал успокаивающе. – Сделаем еще один круг по комнате и ускользнем.

При других обстоятельствах Поппи, возможно, порадовалась бы такому его уверенному лидерству, музыке, заполнявшей комнату. Она вгляделась в смуглое лицо своего неожиданного спасителя. Он был великолепен в элегантной одежде с аккуратно зачесанными назад темными волосами. Но под его глазами, как всегда, пролегли легкие тени. Окна беспокойной души. Он мало спит, подумала она, и тут же задалась вопросом о том, осмелился ли кто-нибудь намекнуть ему об этом.

Даже сквозь туман своего оцепенелого состояния Поппи вдруг пришло в голову, что факт, приглашения ее Гарри Ратледжем на танец, мог быть расценен как проявление интереса к ее особе.

Но это не могло быть правдой.

– Почему?

– Что почему?

– Почему вы пригласили меня на танец?

Гарри на мгновение заколебался, будто разрываясь между соблюдением такта и честностью. Перевесило последнее.

– Потому что мне хотелось завладеть вами.

Сбитая с толку, Поппи сосредоточила внимание на простом узле его белоснежного галстука. В другое время, в другой ситуации, его слова невероятно польстили бы ей. Сейчас же она была слишком поглощена отчаянием от разрыва с Майклом.

С ловкостью воришки Гарри вывел ее из толпы танцующих и подвел к ровному ряду французских окон, ведущих на террасу. Она слепо следовала за ним, едва заботясь о том, заметил ли кто-нибудь их уход или нет.

Воздух снаружи овеял ее прохладой и ожег легкие свежестью. Поппи резко втягивала его в себя, благодарная за то, что смогла избежать удушья бальной залы. Горячие слезы покатились по ее щекам.

– Сюда, – сказал Гарри, подводя ее к противоположной стороне балкона, протянувшегося почти на всю ширину особняка. Лужайка под ними простиралась подобно тихому, спокойному океану. Гарри провел Поппи в затененный угол. Засунув руку в карман, он нашел аккуратно сложенный прямоугольником носовой платок и подал его ей.