– Боюсь, сэр, что все номера сегодня заняты, – с непроницаемым видом ответил Валентайн.

– Ни одной свободной комнаты? Во всем отеле?

– Ни одной, сэр.

Гарри насупился.

– Тогда поставьте раскладушку в моих комнатах.

Теперь вид у слуги был извиняющийся:

– Я уже думал об этом, сэр. Но у нас нет свободных раскладушек. Три раскладушки были заказаны и поставлены в занятых номерах, а две оставшиеся в начале недели отданы взаймы отелю Брауна.

– С какой стати? – недоверчиво спросил Гарри.

– Вы сказали мне, что, если мистер Браун попросит об услуге, я должен оказать ее.

– Я оказываю людям слишком много услуг! – взорвался Гарри.

– Да, сэр.

Гарри быстро перебирал в голове варианты. Можно снять номер в другом отеле, можно напроситься на ночлег к другу... но, посмотрев на невозмутимого Валентайна, он понял, как это будет выглядеть. А Гарри скорее позволил бы себя повесить, чем дать пищу сплетням, что он не спит со своей собственной женой. Пробормотав ругательство, он протиснулся мимо слуги и направился вверх по лестнице, на что его перетруженные ноги отозвались ужасной болью.

В его комнатах стояла абсолютная тишина. Может, Поппи уже спит? Нет... в спальне горела лампа. Сердце Гарри бешенно колотилось, когда он шел на слабый луч света, проникавшему в коридор. Дойдя до порога своей спальни, он заглянул внутрь.

Поппи сидела на кровати, на коленях ее лежала раскрытая книга.

Гарри жадно разглядывал девушку, отметив целомудренную белую ночную рубашку, кружева на рукавах, и шелковистую косу, перекинутую через плечо. На щеках его жены горел румянец. Она сидела, подтянув к себе коленки, накрытые покрывалом, и выглядела такой милой, нежной, чистой.

Неистовое желание охватило Гарри. Он боялся пошевелиться, боялся, что может наброситься на нее, позабыв о ее девичьей чувствительности. Ошеломленный силой своей страсти, Гарри попытался обуздать ее. Он оторвал взгляд от Поппи и уставился в пол, стараясь вернуть самообладание.

– Моя спальня повреждена, – услышал он робкий голос. – Потолок...

– Я слышал, -голос Ратледжа был низким и хриплым.

– Мне жаль доставлять вам неудобства...

– Это не ваша вина, – Гарри заставил себя снова посмотреть на Поппи. Ошибка. Она была так мила, так беспомощна, тонкая шея дернулась, когда она сглотнула. Ему хотелось взять ее силой, возбуждение стучало безжалостным пульсом во всем его разгоряченном теле.

– Ты можешь лечь спать где-нибудь еще? – выдавила девушка.

Гарри покачал головой.

– Все номера заняты, – буркнул он.

Поппи молчала, не поднимая глаз от книги, лежавшей перед ней.

И Гарри, у которого никогда не было проблем с речью, пришлось сражаться со словами так, как будто они рушились на него кирпичной стеной:

– Поппи... рано или поздно... тебе придется позволить мне...

– Я понимаю, – прошептала она, так и не подняв склоненной головы.

Разум Гарри затуманился, его охватил жар. Он собирался взять ее, сейчас, здесь. Но, не успев сделать и шага в сторону кровати, он увидел, что кончики пальцев Поппи побелели – так сильно она вцепилась в книгу. Она не смотрела на него.

Поппи не хотела его.

Какого черта это было важно, не мог он понять.

Но это было важно.

Проклятье.

Ему потребовалась вся сила воли, но Гарри удалось холодно произнести:

– Вероятно, как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня нет настроения обучать вас.

Выйдя из спальни, он направился в ванную, где умылся и окатил себя холодной водой. Неоднократно.

– Ну? – спросил шеф-повар Бруссар на следующее утро, как только Джейк Валентайн вошел в кухню.

Миссис Пеннивистл и повар-кондитер Руперт, стоявшие у длинного стола, тоже вопросительно посмотрели на вошедшего.

– Говорил вам, не стоило этого делать, – Джейк смерил сердитым взглядом всех троих. Сев на высокий табурет, он схватил с тарелки с выпечкой еще теплый круассан и откусил половину.

– Не сработало? – осторожно спросила экономка.

Джейк покачал головой, проглотил круассан и жестом попросил чаю. Миссис Пеннивистл налила чашку, бросила в нее кусочек сахара, и подала ему.

– Насколько я могу судить, – проворчал Джейк, – Хозяин провел ночь на диванчике. Никогда не видел его в худшем настроении. Он чуть не оторвал мне голову, когда я принес ему отчеты управляющих.

– О, боже, – пробормотала миссис Пеннивистл.

Бруссар неверяще покачал головой.

– В чем дело с вами, англичанами?

– Он не англичанин, он родился в Америке, – отрезал Джейк.

– А, да, – вспомнил Бруссар. – Американцы и романтика. Сродни птице, пытающейся лететь с одним крылом.