Дорога, едва белея в сгущавшихся сумерках, вела не к замку, а к небольшой деревеньке, смутно темневшей невдалеке. Окруженная частоколом, она казалась вымершей, но Конан и Бёрри прекрасно знали, что, как только заалеет небо на востоке и заорут первые петухи, проснется и жизнь в этом маленьком мирке, отгородившемся заостренными кольями от дикого леса.

Ворота были уже заперты, но Мергит указала рукой на едва заметную тропку, огибавшую частокол. Вскоре вороной остановился перед густыми зарослями ольшаника, в которых терялась узкая тропа. Легко соскочив с коня, старуха уверенно раздвинула кусты и, махнув Конану рукой, скрылась в зарослях. Вороной, осторожно переступая, медленно двинулся за ней.

Отводя от лица упругие ветки, Конан подъехал почти вплотную к частоколу. Мергит что-то нащупала в темноте, и часть ограды тихо распахнулась, пропуская их вовнутрь. Бёрри, поспешая сзади, одобрительно пробормотал: «Ну и бестия эта старуха, клянусь Митрой!»

Тем временем Мергит, неслышно двигаясь по едва заметной тропинке, вывела их к небольшому темному дому. Его дверь подпирала толстая жердь, а все окна были наглухо закрыты толстыми ставнями.

— Ну, вот и пришли, — негромко сказала старуха, засовывая жердину под ветхое крыльцо. — Отведите лошадей в сарай, он за домом, около кустов, видите? Там есть и вода, и сено. Сами возвращайтесь в дом, только тихо.

Она исчезла за дверью, а Конан и Бёрри пошли к добротному сараю, видневшемуся невдалеке.

— Ого-го, да тут еще для пары лошадей местечко найдется! — Бёрри разнуздал свою Зольду и, подбросив ей охапку душистого сена, встал в дверях, поджидая Конана, — Хоть эта Мергит немного не в своем уме, нам, похоже, повезло, что мы ее встретили. А уж как я поначалу испугался ее псов, и сказать даже не могу! Ну и твари! Не хотел бы я перебежать им дорожку. Ну что, пошли?

Конан вышел из сарая и неслышно притворил тяжелую створку дверей. Бёрри, прижимая к груди последнюю флягу, шел к дому, горестно бормоча:

— Эх, Кларе, старина, что же ты не положил одним мешочком больше! А то вина — сколько хочешь, зато припасы кончились…

Все еще вздыхая, он отворил низкую дверь и вошел в дом.

Огонь уже пылал в закопченном очаге, и Мергит стояла возле него на коленях, грея озябшие руки. Бёрри бросил на стол полную флягу и огляделся: пустые стены, над очагом — полка с простой посудой, грубый деревянный стол, низкая лежанка, покрытая пестрым одеялом, пара лавок возле стола — и все. Напротив очага темнела пристройка, где когда-то держали зимой скот. Теперь там, так же как в сарае, соблазнительной кучей лежало пышное сено. Нет, определенно, это было не худшее место для ночлега, жаль только, что придется ложиться натощак… Вдруг за его спиной Конан негромко воскликнул:

— Клянусь Кромом, такого я еще не видал! Смотри, Рыжий, что притащили эти собаки! Да, Мергит, с такими детками не пропадешь, они и себя, и тебя прокормят.

Бёрри выглянул из-за широкой спины киммерийца и вытаращил глаза: все семь псов уже успели неслышно войти в дом и лечь у порога; к ногам старухи они положили тушки двух зайцев и молодого кабанчика.

Подняв глаза, хозяйка улыбнулась.

— Только этим и живу! Ну, детки, спасибо, теперь у нас будет славный ужин.

Бёрри, осмелев, выступил вперед, с вожделением поглядывая на дичь.

— Если вы хотите попробовать жаркое, достойное самого короля, то позвольте мне, старому бродяге, приготовить ужин!

— Ну как, Мергит, подпустишь этого болтуна к своему очагу? — хмыкнул варвар. — Правда, я ему не очень-то доверяю, но, надеюсь, он не накормит нас углями.

Мергит встала, сняла с полки кувшин, два больших блюда и вытащила пару почерневших вертелов.

— Давай, Рыжий, покажи свое искусство, — сказала она. — Когда-то давно я слышала, как ты поешь, а теперь вот, глядишь, доведется попробовать твое жаркое. Я уверена, что все будет так, как ты сказал: ужин, достойный самого короля!

— Ну, Конан, садись в сторонку и не мешай. Смотри и восхищайся, как Рыжий Бёрри станет готовить дичь!

Без умолку болтая, он ловко освежевал и выпотрошил зайцев и поросенка, порылся в маленьком кожаном мешочке, что всегда болтался у него на поясе, и бережно извлек какие-то приправы.

— Я и из болотных лягушек тебе приготовлю такое блюдо, что ты потом ничего другого есть не захочешь! Ну вот, теперь, когда тушки насажены на вертел, самое главное — поддерживать огонь!

Бёрри разгреб почти прогоревшие поленья, положил сверху несколько новых и, неотрывно глядя на вспыхнувший огонь, стал медленно поворачивать тушки. Вскоре аромат жареного мяса разлился по всей комнате, и даже собаки стали жадно принюхиваться, изредка облизываясь и роняя слюну.

— Вот и румяная корочка, самое лучшее, что может быть на свете! Так, теперь огонь надо немного усмирить. — И Бёрри как-то по-другому передвинул поленья изогнутым железным прутом. — Осталось подождать совсем немного, и можно будет есть. На твоем месте, Конан, я давно перелил бы вино в этот кувшин. Сегодня твоя очередь быть кравчим!

Конан усмехнулся и взялся за флягу. Вино ароматной струей полилось в глиняный кувшин, а старуха извлекла откуда-то три огромные кружки.

— Я думаю, это будет получше ваших дорожных кубков?