— Что случилось? Где Джоди?

— С Джоди все хорошо. Но ваш дом…

— Да?

— Понимаешь, Вики, Джоди с несколькими друзьями устроила вечеринку… и ситуация немного вышла из-под контроля. — Она помолчала. — В течение следующих двух часов представляй себе все самое худшее, и ты будешь счастлива, увидев, что произошло.

Дом представлял собой жуткое зрелище. Джоди и ее друзья провели все утро стараясь убрать его и привести в порядок, но по-прежнему оставались пятна на ковре… и на потолке. Дверь ванной была сорвана с петель. Ребята швыряли мои пластинки о стену и ломали их. Кто-то засунул пивные банки в кондиционер. Мои пилюли были рассыпаны. Один из ребят, впавший в депрессию, заперся в ванной и попытался принять убийственную дозу препарата — эстрогена. Потом я выяснила, что полицию вызывали дважды, но, поскольку в то же время футбольная команда веселилась после победного сезона, они уехали. Хаос не испугал меня, но снова напомнил мне, что Джоди растет без меня. Единственное, от чего я не могла отказаться, сколько бы ни было у меня работы, — это отношения с дочерью.

По иронии судьбы именно Клебер Мейер понял, к чему это может привести. Как-то он заливал мне горючее на своей заправке — мэром он работал на полставки, — разговор зашел о Джоди.

— Не беспокойся, — сказал он мне. — Когда им исполняется пятнадцать, ты становишься для них самой глупой личностью в мире. Но стоит им исполниться двадцать два, ты снова обретаешь ум и сообразительность.

Работа, школа, домашние заботы, мелочи местной политики… Я сделала то, что обычно, когда сталкивалась со стрессом: глубоко вдохнула, собралась и заставила себя стать выше, чем раньше, «держать спину». Я всю жизнь старалась не гнуться, подтягивая себя за шнурки ботинок. В этой ситуации нет ничего, сказала я себе, с чем я не могла бы справиться. В библиотеке стоял поздний вечер, я сидела наедине со своими мыслями, уставившись в слепой экран компьютера, — вот тогда я и почувствовала, как все непросто. Лишь тогда, в первый спокойный момент дня, я осознала, что мой фундамент качнулся.

После закрытия в библиотеке воцарялось одиночество. В ней была та тишина, когда ты слышишь биение своего сердца, а в рядах полок кроются темные и таинственные тени. Большинство знакомых библиотекарей стараются не оставаться в служебном помещении после работы, особенно с наступлением темноты, но я никогда не нервничала и ничего не боялась. Я была достаточно сильной. И упрямой. И что самое главное, никогда не пребывала в полном одиночестве. Со мной был Дьюи. Каждый вечер, если я работала, он устраивался за компьютером, лениво помахивая хвостом. Если я заходила в тупик — сказывались усталость или стресс, — он спрыгивал мне на колени или на клавиатуру.

«Больше не надо работать, — говорил он мне. — Давай поиграем».

Дьюи обладал замечательным чувством времени.

— Хорошо, Дьюи, — соглашалась я. — Начинай первым.

Из всех игр Дьюи предпочитал прятки, и стоило мне согласиться, как он скрывался в книгохранилище. Я немедленно обнаруживала заднюю часть пушистого рыжего кота. Для Дьюи прятаться означало засунуть голову на книжную полку, и, похоже, он начисто забывал, что у него есть задние лапы и хвост.

— Интересно, куда это подевался Дьюи? — громко говорила я, подкрадываясь к нему. — Бу-у-у! — вопила я, и Дьюи пускался наутек.

Иногда ему удавалось спрятаться получше. Я безуспешно обходила несколько полок, а когда поворачивала за угол, Дьюи с довольной физиономией кидался ко мне.

«Ты не нашла меня! Не смогла!»

— Это нечестно, Дьюи. Ты дал мне только двадцать секунд.

Порой он сворачивался в тугой комок и застывал на месте. Минут пять я его искала, а потом начинала звать:

— Дьюи! Дьюи!

Погруженная в темноту библиотека представлялась пустой, когда вы наклонялись к полкам или всматривались в пространство между ними, и мне всегда казалось, что Дьюи где-то здесь, в нескольких футах, и посмеивается надо мной.

— Ладно, Дьюи, хватит, ты выиграл!

Никакой реакции. Куда же подевался этот кот? Я поворачивалась — и вот он, стоит в проходе и глазеет на меня.

— Ох, Дьюи, до чего ты умный мальчик. Теперь моя очередь.

Я пряталась за книжной полкой, и неизменно случалось одно из двух. Я забиралась в свое укрытие, поворачивалась — и передо мной стоял Дьюи. Он шел за мной по пятам.

«Я нашел тебя. Это было легко».

Еще одной любимой его проделкой было огибать полку с другой стороны, пока я искала, куда спрятаться.

«Ах, вот куда ты хотела залезть, а я уже догадался».

Я смеялась и чесала его за ушами.

— Отлично, Дьюи. А теперь давай немного побегаем.

И мы бегали между полками, встречаясь в конце прохода, — никто не прятался, и никто не искал. Через пятнадцать минут я совершенно забывала свои бумаги, и исследования, и самую последнюю встречу по бюджету перестройки, и этот несчастный разговор о Джоди. Исчезало все, что угнетало меня. Груз, как говорится, спадал с плеч.

— О'кей, Дьюи. Давай вернемся к работе.

Дьюи никогда не жаловался и не протестовал. Я возвращалась к своему стулу, а он вспрыгивал на компьютер и начинал помахивать хвостом перед экраном. В следующий раз, когда Дьюи оказывался мне нужен, он был тут как тут.

Это отнюдь не преувеличение — утверждать, что эти игры в прятки с Дьюи, что это время, проводимое вместе с ним, помогали мне выстоять. Может, следовало бы сказать, что Дьюи клал мне голову на колени и жалобно мурлыкал, когда я плакала, или что слизывал слезы у меня с лица. Это было почти правдой, потому что порой, когда потолок, казалось, начинал падать мне на голову и я ловила себя на том, что тупо, со слезами на глазах, смотрю на колени, на них сидел Дьюи — именно там, где я и должна была его увидеть.