Толпа загудела и заволновалась. Площадь стала похожа на подернутую рябью водную гладь, взбаламученную ветром. «Спящий идет! Спящий идет!» — слышались отовсюду выкрики.

Люди оборачивались, глядя во все стороны, боясь пропустить самое интересное. Спящий идет! Ясно, что идет он на площадь, но откуда?!

Люди, хоть и прожили они всю жизнь в тайном городе, единственным смыслом существования которого было пробудить когда-нибудь Спящего, но понятия не имели о том, что происходит. Они знали только, что где-то в одном из тайников города ждет своего возрождения древнее божество, которому поклонялись предки, завещавшие то же самое делать им.

— Они везут его из Черного Замка,— спокойно сказал Конан, и полсотни человек, находившихся в той же комнате, почти одновременно обернулись к нему.

— Что значит, везут? — не понял Тарган.

— Он же спит,— киммериец пожал плечами,— и не может идти сам. Слышишь редкие, низкие удары?— Он посмотрел на друга, и тот быстро кивнул, в волнении облизнув пересохшие губы.— Так задают ритм движений гребцам на галерах.

Мерный, со сложным, постоянно меняющимся ритмом рокот и низкие одиночные удары, сопровождаемые протяжным уханьем, которое издавали сотни слившихся в единый стон голосов, все приближались, хотя по-прежнему никого не было видно.

— Да что ты говоришь? — нервно воскликнул Тефилус, обернувшись к Конану.— Послушать тебя, так можно подумать, там гору перевозят!

— Клянусь Ариманом, так оно и есть! — изумленно прошептал стоявший рядом с ними молодой парень.

— Что?!

Тефилус хотел выругаться, но что-то подсказало ему не делать этого. Он резко обернулся и застыл, пораженный. Нечто огромное, надвигавшееся издалека, действительно больше всего походило на пусть и небольшую, но гору, хотя для горы у сооружения были слишком уж правильные очертания.

Улица, ведущая к Черному Замку, шла резко под уклон, и они упустили миг, когда над мостовой, быстро вырастая в размерах, появилось загадочное нечто. Теперь, когда они, наконец, его заметили, видна была уже значительная часть вершины. Больше всего это сооружение походило на пирамиду, какие, говорят, до сих пор стоят в Стигии.

Пирамида была черной, словно вырезанной, из цельного куска антрацита. Она сверкала на солнце, отсвечивая всеми цветами радуги. Кое-где видны были прожилки, а верхушка казалась срезанной, и на небольшой площадке покоилось что-то совершенно бесформенное и непонятное.

Пожалуй, это все, что Конану с его острым зрением удалось рассмотреть с такого расстояния.

Молодой зуагир, стоявший рядом с ним, глупо захихикал, и киммериец тряхнул его за плечо:

— Приди в себя, парень, или отправляйся вниз!

Тот словно очнулся от обморока, глубоко вздохнул и мгновенно вытер покрывшийся испариной лоб. Рокот все нарастал, а низкий, ритмичный бой стал оглушающим.

Люди на площади наконец-то смекнули, что происходит. Раздались восторженные выкрики, почти сразу сменившиеся паническими возгласами, и толпа бросилась врассыпную. Люди изо всех сил стремились скрыться на близлежащих улицах. Послышались ругань и крики о помощи. Кто-то задавленно заверещал, кто-то нещадно бранился, расшвыривая окружающих,— толпа под окнами быстро редела.

Пирамида неторопливо продвигалась вперед под стремительно нарастающий барабанный бой.

— Пресветлый Митра, да будет ли этому конец?— прошептал кто-то за спиной киммерийца.

— Уже скоро,— спокойно отозвался он.— Посмотри, даже если основание пирамиды соскребает камни со стен домов, мы его скоро увидим.

Все вновь впились взглядами в продолжавшую расти громаду, но странное дело, слова северянина, который совершенно трезво и спокойно воспринимал происходящее, и в окружавших его людей вселили спокойствие и уверенность.

— Ага, — продолжал меж тем киммериец,— а вот и головы носильщиков.

Однако тут Конан ошибся. Люди, что шествовали впереди, вовсе не были носильщиками. Они создавали этот завораживающий, лишающий собственной воли мерный рокот. А пирамида тем временем все росла. Она уже давно на добрую треть возвышалась над крышами соседних домов и теперь стала видна почти полностью.

Люди, заполонившие собой все соседние улицы, боялись покидать их, не зная, где остановится исполин, и лишь зачарованно следили за его приближением.

Стали видны бритые, отсвечивающие на солнце головы барабанщиков. Их было две дюжины серокожих исполинов, подобных тем, что доставили Конану и его людям столько хлопот в пещере, и каждый отстукивал свой ритм, странным образом сочетавшийся с остальными, создавая сложную, завораживающую мелодию. Словно тень черного колдовства, которому предстояло совершиться теперь уже в недалеком будущем, наплывала на город и людей, живших в нем, и предвестником его был этот колдовской рокот.

— Черная громада вышла из Черного Замка, чтобы свершилось черное колдовство, и предшествует ей черный рокот, — мрачно пошутил Мэгил.