Шрифт:
Вымолвив все это, она спокойно повернулась и пошла сквозь толпу, сохраняя полнейшее самообладание, молодая, красивая, прекрасно одетая…
Пару секунд я стояла с разинутым ртом, потом в голове что-то щелкнуло, и ноги понеслись в девятнадцатый кабинет.
Дверь с табличкой «Прием ведет мануальный терапевт» была заперта. Наверху горела красная лампа с надписью «Не входить». Кабинет щетинился домофоном. Я огляделась, несмотря на то что в поликлинике кипела тьма народа, в этом глухом углу, где находилось только две комнаты, никого не было. Внезапно из динамика донеслось хриплое:
– Входите, следующий, не задерживайте доктора!
Я мигом шмыгнула внутрь. Взору открылось довольно большое, скупо обставленное пространство. У окна письменный стол, посередине кушетка, накрытая простыней, в углу два кресла. В одном, закинув ногу на ногу, сидела Жанна.
Увидав меня, она преспокойно раздавила в пепельнице недокуренную сигарету и, ласково улыбаясь, спросила:
– Кто вы и зачем назвались Ольгой Малевич?
От растерянности я невольно сказала правду:
– Евлампия Романова, арфистка, училась с Эдуардом Малевичем в консерватории…
Жанна округлила глаза.
– Очень приятно, чем я могу помочь вам?
– Вы знаете, что случилось с Эдиком?
Девушка кивнула.
– Виктору Климовичу, моему мужу, сообщили о трагическом происшествии вчера.
Такое полнейшее самообладание вывело меня из себя, и я рявкнула:
– Ну и как вам нравится быть женой убийцы человека, которого вы любили?
Жанна вытащила пачку «Парламента», порылась в ней тонкими, нервными пальцами, вытащила сигарету, щелкнула золотой зажигалкой и сообщила:
– Мой муж не имеет к этому происшествию никакого отношения…
Я фыркнула:
– Какая наивность! Удивляет лишь то, что вы пока живы… Хотя, судя по тому, какие вы предприняли меры предосторожности, чтобы встретиться со мной, скорей всего знаете о привычках своего супруга. Да ему убить человека – как мне чихнуть.
– Не городите чушь, – поморщилась Жанна, – вы начитались газет, которые старательно поливали Виктора дерьмом, но это происходило только потому, что он выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Черный пиар, грязные технологии… Виктор выборы проиграл, и средства массовой информации замолчали.
– Вы не в курсе, что у вашего мужа уголовное прошлое?
Жанна пожала плечами:
– У кого его сейчас нет!
– Но согласитесь, несколько убийств…
Госпожа Подольская небрежно взмахнула тонкой рукой. На одном пальце заискрилось кольцо.
– Дорогая, если вы хотите сейчас повторять байки, то, пожалуйста, закончим на этом. Тем более что я вообще не понимаю, зачем вы меня вызвали. Ваше поведение кажется странным. Назвались именем Оли Малевич, а теперь говорите не слишком правдивые вещи… Если вы из журналистов и хотите таким образом получить интервью, то имейте в виду, я сейчас же заплачу любую сумму, чтобы вы оставили меня в покое…
Я достала из сумочки листочки, полученные от Генки, и положила на стол.
– Читайте!
Жанна проглядела бумажки, потом поинтересовалась:
– Ну и что?
– Как это, – оторопела я, – из этих документов следует, что Виктор Климович Подольский по кличке Бешеный является особо опасным…
– Из этих документов, – спокойно перебила меня Жанна, – ничего не следует. Таких листочков можно нашлепать на компьютере тучи…
– Но вот, смотрите, личная подпись Подольского, вот тут…
– Не смешите меня, – сказала дама и спросила: – Это все? Берите триста долларов, и разойдемся. Вам надо было знать, что меня трудно подловить, но вы старались, а любой труд следует вознаграждать.
– А за что сидел ваш муж?
Жанна усмехнулась:
– Во-первых, это было давным-давно. Во-вторых, за экономические преступления, цех он подпольный организовал по пошиву костюмов… Кстати, многие наши теперешние столпы общества из «цеховиков»…
– Что же вы так прятались с Малевичем?
Жанна подняла свои необычные, удлиненные глаза:
– Дорогая, на бестактные вопросы я не отвечаю.
Понимая, что она не пойдет на контакт, я от отчаяния спросила:
– Если я покажу вам на Петровке дело Бешеного, подлинное, поверите?
Собеседница вздернула брови.
– Зачем мне его читать?
– Вы любили Эдика?
Госпожа Подольская спокойно ответила:
– Без комментариев.
Но я увидела, что у нее на шее мелко-мелко задрожала жилка, и обрадовалась.