– Мне бы такое и в голову не пришло, – рассердился врач, – да, он интересуется, как мама, но я отвечаю: «Боремся. Надеемся выйти победителями из схватки с болезнью».

– Вы скрыли от парня отсутствие точного диагноза?

– Нет, конечно, но Олег Юрьевич человек рациональный, сухой, без ярко выраженной эмоциональной реакции. Внутри себя он, естественно, переживает, но внешне этого не показывает. Спокойно выслушивает мои заявления и говорит: «Привлекайте лучших специалистов, заказывайте новейшие лекарства, не останавливайтесь ни перед какими тратами, мама должна выздороветь, она единственный близкий и родной мне человек!

– Альмира умрет на днях?

– Типун вам на язык, – потерял профессиональную приветливость Василий Петрович, – скажете тоже! Просто безобразие! Все пока не так уж плохо. Надеюсь, в ближайший месяц мы установим причину ее недомогания и ударим современными средствами по заболеванию. В нашем распоряжении на сегодняшний день имеются уникальные…

– А если диагноз не поставят?

Романов осекся, секунду помолчал, потом скороговоркой выпалил:

– Я даже не собираюсь обсуждать эту тему.

– И все же, сколько тогда проживет Альмира?

– Не знаю! – заорал доктор. – И никто вам не ответит. Ну что за любопытство? Или вы на наследство рассчитываете? Год, два, три…

Я вернулась в палату к Альмире и честно передала весь разговор с однофамильцем. Богачевская выпуталась из пледа:

– Ну-ну! Значит, пока поживу. Ладно, поглядим, кто кого: я смерть или она меня. Вообще говоря, я всегда выигрываю схватку с любой неприятностью.

Я невольно улыбнулась. Похоже, Альмира сумеет победить, ведь смерть для нее всего лишь неприятность.

– Ты оставь мне свой телефон, – попросила Богачевская.

Я нацарапала цифры на бумажке и ушла.

На улице стояла жара, а в машине было как в духовке. Я села внутрь и чуть не скончалась. Пальцы ухватились за ручку, в моем авто нет электрических стеклоподъемников, к тому же механизм, открывающий доступ воздуха в салон, всегда заедает. С большим трудом мне удалось опустить стекло до половины, и тут раздался сильный взрыв.

На секунду я оглохла, потом ощутила толчок в затылок. По шее начало медленно ползти что-то вязкое, теплое, противное. Я машинально схватилась за голову. Пальцы ощутили горячую, влажную, мягкую субстанцию. Я чуть не потеряла сознание, но удержалась и замерла на сиденье, боясь опустить руки.

Вот оно что. Я иду по правильному пути. Пропажа Галки, смерть Ксюши и болезнь Альмиры связаны между собой. Пока я не могу понять как, но тот, кто устроил весь сыр-бор, выследил меня. Небось заметил у дома Ксюши… Мужик! Тот самый, который спрашивал дорогу! Это и есть преступник. Он пошел за мной, понял, что я иду к Альмире, и решил уничтожить слишком любопытную Лампу.

В моей машине было установлено взрывное устройство, сработавшее, когда я стала опускать стекло. Небось «адская машинка» лежала на заднем сиденье, и сейчас из моего развороченного затылка вытекает кровь. Впрочем, нет, она жидкая, а под пальцами нечто желеобразное. Мозг! О господи! Но мне же совсем не больно!

Несколько минут я просидела, боясь пошевелиться. Потом кое-как сгребла в кучу остатки разума и принялась уговаривать себя.

Спокойно, Лампуша, не теряй самообладания. Ничего жуткого пока не произошло. Подумаешь, дырка в голове, тебе ее заделают, поставят симпатичную железную пластинку, и станешь как новенькая! Глаза у тебя видят, ноги шевелятся… Интересно, почему все-таки мне совсем не больно? Так Катя же в свое время рассказывала, что наш мозг вроде не имеет болевых рецепторов, или я ошибаюсь?

Теплая масса стала медленно перемещаться на спину. Так, нужно немедленно принимать меры, иначе весь мозг вытечет, и что тогда со мной будет, а? Хоть Вовка и уверяет, что я совсем не пользуюсь серым веществом, но ведь это неправда.

– Вам плохо? – раздался участливый голос.

Я скосила глаза и увидела девочку в красной футболке с лотком кока-колы, висящем на ремне.

– Стою тут, – продолжала продавщица, – гляжу, вы так странно сидите, уже давно, может, вам помочь чем?

В душе поднялось ликование. Так, слышу я тоже хорошо, теперь, главное, не опустить руки, чтобы удержать в черепной коробке содержимое. Я уперла локти в спинку кресла, теперь смогу продержаться очень долго. Интересно, если сейчас все же мозг просочится на пол, медицина способна отмыть его и запихнуть на прежнее место? Надеюсь, что да. Современные хирурги запросто пришивают руки, ноги…

– Вы немая? – участливо наклонилась к окну девушка.

– Нет! – воскликнула я. – Ура! Я могу говорить! Господи, какое счастье! Жить без голоса ужасная катастрофа.

Девочка вздрогнула:

– Вы только сейчас это поняли?

– Кисонька, – попросила я, – глянь, что у меня с затылком?

Девочка прищурилась.

– Ну… не пойму… чем-то вы перемазались! Такая штука, серо-желтая течет… дайте-ка…

– Ой, не приближайся!

Торговка водой отшатнулась.

– Сделай одолжение, помоги, – взмолилась я.