Утром, прежде чем позвонить в банк, я уложил вещи, убрал багаж в машину и оплатил счёт мотеля. Потом, набрав номер банка, спросил главного кассира, и меня соединили с женщиной, отрывисто представившейся как Стелла Уэринг.

— Миссис Уэринг, вчера в вашем банке обналичил чек пилот Pan Am, — начал я. — Не можете ли вы сказать…

— Да, фальшивый чек! — не дала она мне договорить, внезапно преисполнившись возмущения, даже не спросив, кто я такой и зачем звоню. — Мы сообщили в ФБР. За чеком должны прислать агента.

Вызова на очередную дерзкую эскападу я не ощутил, просто действовал по наитию, стремясь защитить свою истинную личность.

— Именно, — отрезал я. — Я и есть ФБР. Хочу сообщить вам, что наш полевой агент прибудет минут через пятнадцать. Чек у вас или ему нужно обратиться к кому-то ещё?

— Направляйте его ко мне, сэр, чек здесь. Конечно, нам бы нужна ксерокопия чека для отчётности. Это допустимо, не так ли?

— Конечно, — заверил я. — Я велю мистеру Дэйвису сделать вам копию.

К банку я прибыл минут через пять, облачившись в синий деловой костюм, но, прежде чем войти, осторожно провёл рекогносцировку операционного зала. Кассирши, обналичившей мне чек, нигде не было видно.

Будь она на месте, я бы не вошёл. Не зная, не отошла ли она выпить кофе или что-нибудь вроде этого, я опасался, что не успею уйти до её возвращения, но меня так и подмывало рискнуть. Я решительно ступил в вестибюль, и в справочной меня направили к миссис Уэринг — стройной миловидной женщине лет за тридцать, и одетой, и державшейся чрезвычайно строго и деловито. Она вопросительно подняла глаза, как только я остановился перед её столом.

— Миссис Уэринг, я Билл Дэйвис из ФБР. Надеюсь, мой босс вам уже позвонил?

— Ах, да, мистер Дэйвис, — поморщившись, кивнула она. — Чек здесь.

Никаких документов она не спрашивала, да и вообще не подвергала мои полномочия сомнению. Просто извлекла чек из ящика стола и отдала мне. Я тотчас осмотрел его с видом знатока — настроиться на это было не так уж сложно, ведь подделкой занимался я сам. На обороте смутно виднелись мое настоящее имя и адрес отца.

— Сработано грубовато, — сухо заметил я. — Просто удивительно, что можно попасться на такую дешёвку.

— Да, согласна, — криво усмехнулась миссис Уэринг. — Стоит кое-кому из наших девушек завидеть симпатичного пилота или какого-нибудь другого мужчину, от которого веет романтикой, как они тут же теряют голову. Больше интересуются мужчиной, чем своим делом, — неодобрительно проронила она. — Девушка, принявшая чек, мисс Кастер, так расстроилась, что утром не вышла на работу.

Успокоившись при этом известии, я начал наслаждаться ролью агента спецслужбы.

— Что ж, нужно бы с ней пообщаться, но можно отложить это и на потом. Вы уже сняли с него копию?

— Нет ещё, но ксерокс вон там в углу, у меня это займёт меньше минуты.

— Я сам, — отрезал я, поспешно направляясь к ксероксу, не дав ей возразить. Скопировал только лицевую сторону чека, чего она не заметила, когда я положил копию ей на стол.

— Давайте подпишу и проставлю дату, — я взял ручку. — Копия же послужит распиской в получении. Как вы понимаете, оригинал понадобится нам в качестве вещественного доказательства и будет приобщён к делу генеральным прокурором. Полагаю, на данный момент нам больше ничего не требуется, миссис Уэринг. Спасибо за сотрудничество.

Прикарманив изобличающий оригинал, я удалился.

Как мне стало известно впоследствии, я покинул банк всего минут за пять до прихода настоящего агента ФБР — на самом деле единственного в провинциальной Эврике сотрудника спецслужб. Ещё я узнал, что и сама миссис Уэринг порядком расстроилась, узнав, что её обвели вокруг пальца, но тогда и агентов ФБР окружал некий романтический ореол, а женщине вовсе не обязательно быть юной, чтобы попасть под обаяние секретного агента.

Впрочем, роль агента ФБР была отнюдь не самым мудрым шагом моей криминальной карьеры. Федеральные агенты действуют чрезвычайно эффективно, но вдвое эффективнее и решительнее против того, кто начинает разыгрывать из себя агента ФБР. На время мне удалось помешать выявлению факта, что Фрэнк Уильямс, выдающий себя за лётчика, — на самом деле Фрэнк Абигнейл-младший, но, помимо воли, я навёл О'Рейли на свежий след, а дальше до самого конца мне уготована была роль зайца, а ему — борзой.

В качестве производителя фальшивок я ещё не покинул школьную скамью, хотя и выбился в отличники, и шёл на риск там, где опытный вор содрогнулся бы от одной лишь мысли о подобном экспромте. Я был вольным актёром, писавшим, режиссировавшим и разыгрывавшим собственные спектакли. Я не знал никого из профессиональных преступников, не искал их советов и шарахался от всякого места, пользовавшегося криминальной славой.

Люди, пособничавшие мне в сомнительных предприятиях, были абсолютно честной, законопослушной и уважаемой публикой, а прийти мне на помощь я вынуждал их не мытьём так катаньем. По сути, главным залогом моего успеха стало то, что я полагался только на себя. В погоне за мной от обычных источников информации для полиции не было ни малейшего толка. Подпольный телеграф и полицейские информаторы попросту не располагал ни единой крохой сведений об мне. И хотя истинную личность установили уже где-то на середине моей карьеры, все путеводные нити, раздобытые полицией, сплошь оказывались оборванными. Когда мои деяния обнажали свою преступную сущность, мой след успевал уже простыть, и отыскать его не удавалось до тех пор, пока я не наносил удар снова — обычно где-нибудь в отдалённом городе.

Взявшись за подделку чеков, я понял, что достиг точки, откуда возврата уже нет, как говорят лётчики — «point of no return». Я решил сделать мошенничество своей профессией, дающей средства на жизнь, а избрав низменный род занятий, поставил себе планку добиться в нём положения Мастера высокого искусства аферы.

В последующие недели и месяцы я изучал чековые операции и банковские процедуры не менее усердно, чем инвестор, исследующий доступные рынки, и выполнял свои домашние задания весьма нетрадиционно. Встречался с кассиршами, лаская их тела и одновременно прощупывая их мозги; ходил по библиотекам, штудируя альманахи, журналы и книги по банковскому делу; читал финансовые издания и отыскивал возможности пообщаться с банковскими сотрудниками. В общем, все мои приемы блистали лакировкой праведности.