В 1951-1952 гг. сцепились в принципиальной схватке геологи. В этой науке существует только один способ познания прошлого, удаленного от нас на сотни миллионов лет, – это актуализм, т.е. принцип сравнения прошлого с настоящим. Но оказалось, что методология актуализма порочна, ибо она «метафизич-на», да к тому же разработана англичанином Ч. Лайелем. Русские ученые оказались как бы и не при чем, а потому без низкопоклонства, казалось бы, геологам никак не обойтись.

Ничего подобного. Для советских ученых не существует ничего непреодолимого. Пусть весь мир занимается актуализмом. Зато советские геологи будут изучать прошлое с помощью «теории развития». Правда, о ее существовании никто даже не подозревал. Но это мелочи [600] .

Кстати, игра в «низкопоклонство» велась по разным правилам в зависимости от реальной, а не только идеологической значимости того или иного конкретного дела. Если твоя деятельность была не связана с ВПК, то и играл ты по правилам, описанным в передовицах «Правды». Если ты так или иначе работал на оборону страны, то тебя игры в низкопоклонство не касались вовсе. Более того, если ты забывал об этом и переставал (из-за чувства брезгливости) читать иностранные научные журналы и не обращал никакого внимания на то, что делалось в твоей области там, то тебя очень быстро ставили на место те, кому положено [601] .

В главном, в чем мы убедились, точки над i были расставлены сразу – термин «безродный космополит» эвфемистически стал замещать более привычное для русского уха слово «жид».

Советская гуманитарная наука в стороне от подобной кампании остаться не могла. В феврале 1949 г. в ЦК ВКП(б) пришло коллективное письмо из Пушкинского Дома Академии наук СССР. В письме разоблачалась антипатриотическая группа филологов (проще говоря, космополитов). Ими оказались, как нетрудно догадаться, одни евреи: Б. М. Эйхенбаум, В. М. Жирмунский, М. К. Азадовский, Г. А. Бялый, Г. А. Гуковский и другие. Главное, что возмутило бдивых авторов этого доверительного письма, что эти так называемые ученые скрывают от народа свою подлинную национальность, в пятом пункте кадровой анкеты они пишут «русский» [602] .

10 февраля 1949 г. «Правда» напечатала письмо президента Академии художеств СССР А. М. Герасимова. Пришел и его черед разоблачать искусствоведов-евреев А. М. Эфроса, А. Г. Ромма, О. М. Бескина, И. Л. Мацу, Д. Е. Аркина и др.

Как видим, это была планомерная «охота на ведьм» по всем линиям советской культуры: в литературе, искусстве, науке. Появились и свои «загонщики», а уж в «загоняемых» недостатка не было.

Апофеозом проводившейся более четырех лет генеральной чистки всей страны от космополитов и низкопоклонцев стало «Ле-нинградское дело» 1950 г. и «Дело врачей» 1953 г.

«Дело врачей» стало последним «делом» взбесившегося ленинизма. 13 января 1953 г. ТАСС сообщил об аресте группы врачей, путем «вредительского лечения» они стремились сократить жизнь вождям. «Жертвами этой банды человекообразных зверей, – говорилось в тассовке, – пали товарищи А. А. Жданов и А. С. Щербаков» [603] . К тому же все эти врачи еще и шпионы. А уж то, что все они, само собой, евреи догадаться было несложно: Вовси, Коган, Рапопорт, Фельдман, Гринштейн, Этингер и др. Люди поверили. Стали бояться врачей. Больные отказывались от операций, лекарств. Начался настоящий психоз.

«Разоблачителя» найти было несложно. В таком добре дефицита ни в России, ни в СССР никогда не было. На сей раз «отличилась» терапевт Кремлевской больницы Л. Тимошук. Ее наградили орденом Ленина, она стала национальным героем. Но ненадолго. В ночь с 3 на 4 апреля 1953 г. всех арестованных выпустили. Орден у Тимошук отобрали [604] .

…После смерти Сталина из лагерей вышли «политические» и стали на работе и даже в быту соседями своих палачей. А те продолжали исправно нести службу и справлять свою идеологическую нужду в «органах». Для них ничего не изменилось. К тому же их было так много (и штатных, и внештатных), что начни их отлов и лагеря пришлось бы заполнять снова под завязку, только другим контингентом. Процесс неминуемо стал бы циклическим и бесконечным.

Первый наш правозащитник, великий русский писатель В. Г. Короленко, сказал, каждого писателя у врат рая обязательно спросят: сколько лет ты отсидел за правду? [605] . Главное в этом пассаже – сама постановка вопроса, она чисто русская. Сидеть за правду – это русская судьба. И в этом смысле цепь, связующая людские судьбы, в России во все времена переменчивой истории была прочной. На самом деле, крепость А. Н. Радищева и Н. И. Новикова, ссылки А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, солдатчина П. Я. Чаадаева и Т. Г. Шевченко, каторга Ф. М. Достоевского, расстрел Н. С. Гумилева и еще многих других (о концлагерях советского времени вообще говорить не будем, через них прошли тысячи русских литераторов), все это как бы эмпирически подтверждает правоту Короленко.

«Правда выше России», – сказал Достоевский. И каждый деятель русской культуры своею жизнью доказал справедливость этой простой формулы.

Главная «правда» Л. Н. Толстого – его «уход», В. В. Маяковского и А. А. Фадеева – пуля, М. И. Цветаевой – петля. И даже у тех, кто прожил внешне вполне благополучную жизнь, была своя «правда». Более приближенные к нам поколения это советские писатели. Их судьбы как бы обобщают три возможных варианта контактов с властью: изначальная лояльность (А. А. Блок, Ю. Н. Тынянов, О. Д. Форш и др.), капитуляция перед силой (М. Горький, А. Н. Толстой, Ю. К. Олеша и многие, многие другие), непримиримая оппозиция (В. Г. Короленко, А. И. Солженицын).