Я подняла руки:

– Спокойно. Лично меня не интересует, где торговец разжился дешевыми аппаратами, я готова верить, что он скупает у населения за бесценок испорченные мобильники, чинит их и продает. Но скажи, Коля, у тебя много друзей?

– Есть парни, – кивнул Николай, – Мишка, он по вагонам ходит, Лешка-грузчик.

– Вы часто встречаетесь, любите навещать друг друга, поздравляете жен с праздниками? – не успокаивалась я.

Коля повернулся к Максиму:

– Она дура? Или издевается?

– Отвечай, ханурик, – рявкнул Макс, – потом позубоскалишь, если, конечно, зубы у тебя в живых останутся.

Я скосила глаза на партнера. «Зубы в живых останутся» – удивительно емкое выражение.

Николай съежился.

– А че? Ниче. Мишка спит в пустом гараже, Лешка при магазине ночует, постоянных баб у них нет.

– Зато, наверное, есть сотовые телефоны? – предположила я. – На безлимитном тарифе с международным роумингом?

Коля поковырял ногтем между передними зубами.

– Не, они живо трубки пропьют. Да и кому им звонить?

– Правильный вопрос, – одобрила я, – а тебе зачем телефончик?

Алкоголик вздрогнул:

– Разговаривать.

– С кем? – не успокаивалась я.

– С друганами, Мишкой и Лешкой, – неудачно солгал Николай.

– Так у них трубок нет, сам сказал, – злорадно напомнила я, – но мобильный ты все же решил приобрести. Зачем?

Николай уставился глазами в стол.

– Ладно, сама объясню. Ты узнал убийцу, проследил ее до дома, а теперь хочешь получить деньги за молчание. Вот и объяснение аппарату с двумя симками. Боишься, что тебя поймают, хочешь запутать след! Купишь у барыги номера, поболтаешь и выбросишь симки.

Максим поднял пистолет:

– Ну, молись перед смертью, Клеопатра!

– Извини, она была Дездемона, – поправила я.

– Нет, нет, – всполошился Николай, – я сейчас все вспомнил. Девушка на полянке стояла, костюм голубой, волосы до плеч, симпатичная, богатая, она в санатории лечится, я видел ее здесь, в супермаркет приходит, ее Райка знает, они часто болтали, в последний раз она ей коробку дала, красную.

– Ху из Райка? – прищурился Максим.

– Чего? – по-детски заморгал Коля.

– Кто такая Рая? – перевела я.

– Сестра Мишки, рыжая такая, она игрушками торгует, – зачастил Коля, – я че решил: куплю трубку, пойду к Райке, узнаю...

Я, забыв про спутника, выскочила из кафе на площадь, пробежала пару метров и очутилась у дверей супермаркета, носившего название «Счастливый пингвин». Местные представители бизнеса явно тяготели к креативным названиям.

– Стой! – крикнул Максим.

Я обернулась.

– Фу, – выдохнул компаньон, – последний раз так носился, когда муж одной моей знакомой с нами пошутил. Дай отдышаться. Представляешь, была у меня история с некой Верой Райкиной, ничего серьезного, она замужем, разводиться не собирается, самый лучший вариант, без претензий, чистый секс, никаких ненужных эмоций и натужных признаний, понимаешь?

Я кивнула, Максим продолжил откровенничать:

– Верин муж Эдик, пилот, летает из Москвы за рубеж. Отправится, предположим, в Штаты, тринадцать часов до Лос-Анджелеса, там отдохнет и на другом лайнере назад. Почти двое суток его нет, и полная гарантия, что внезапно домой не заявится, поскольку болтается над океаном.

– Удобно, – процедила я, – еще лучше быть супругой космонавта.

Макс не уловил в моем голосе иронии.

– Точно. Один раз Эдик тю-тю, и мы с Верой устроили небольшой расслабон. Ужин, свечи, вино... мда. Часа через четыре после того, как Эдуард лег на курс, у Веры заработал телефон. Я ей сказал: «Не бери». А она не послушалась, потянулась к трубке.

– Наверное, свекровь проверяет. Такая сука, стоит Эдьке за порог выйти, сразу звонит, хочет удостовериться, что невестка дома, в своей постели, а не в клубе.

– Алло, Марья Васильевна, это вы?

Максим смотрел на любовницу и видел, как у той стало медленно вытягиваться лицо.

– Да, конечно, сейчас... – обморочным голосом повторяла Вера, – почищу.

Швырнув трубку на пол, Райкина вскочила и с бешеной скоростью начала убирать спальню. Бокалы, недопитую бутылку вина, грязные тарелки и столовые приборы она сунула в мусорный мешок, затем с космической скоростью стала менять постельное белье.

– Живо одевайся и уноси с собой помойку, – орала Вера, всовывая Максу пластиковый пакет, – у Эдьки рейс отменили, их сначала в аэропорту продержали, а потом домой отправили. Он просил картошки пожарить, сам в супермаркет заехал за селедкой. У нас четверть часа, чтобы все следы уничтожить.

Максим бросился помогать любовнице, и через десять минут квартира приняла достойный вид. Цветы, пирожные, фрукты, сексуальные черные чулки на подвязках и прочие прелести были безжалостно уничтожены.