Шрифт:
– Утром и вечером подливайте коту в еду, – велел Саша, пряча хрусткие бумажки.
– Да про себя не забывай, – посоветовала девица и снова тряхнула кудрями.
Обрадованная Ритуля не стала откладывать начало лечения. Сначала «угостила» Масика, а потом и сама выпила слабосоленый на вкус раствор. Вчера они тоже исправно приняли лекарство три раза. Правда, Саня и девица с пышной гривой волос говорили, что зелье нужно пить два раза в день, но Замощина решила добиться эффекта поскорей. А потом случилось то, что случилось!
– Ну и дура ты, – не выдержал Кеша, – разве можно вот так неизвестно что глотать!
Ритка надулась и сообщила:
– Все Дашка виновата, не достала «Бурмиль».
– И хорошо, что не сумела, – вздохнула я, – может, от него твой Масик совсем бы копыта отбросил.
– Типун тебе на язык! – взвилась Рита. – Да…
– Молчать, – рявкнул Дегтярев, – слушать меня! Уже один раз сделала по-своему, результат получился сногсшибательный, теперь послушай умного человека. Развели тебя, Замощина, как лохушку. Взяли на гоп.
– На что? – всхлипнула Рита.
– Обманули!
– Ну спасибо, – вызверилась Замощина, – без тебя поняла! Если бы наша милиция хорошо работала, то и мошенников бы не существовало!
В этой фразе вся Замощина. Нет бы себя винить за глупость!
– Бедный Масик, – причитала Ритка, – он теперь все время трясется, еще заболеет, и как мне жить с такой головой?
– Знаю! – заорала Маня и унеслась.
– Масика надо положить в коробку к Черри, – посоветовала Зайка, – там полно собачат, котят, вот ему и станет тепло.
– Мой Масик ни за что не будет лежать рядом с вашей противной пуделихой, – ответила Замощина.
Но я быстренько выхватила у нее дрожавшего мелкой дрожью «сфинкса», бегом понеслась к собачьему ящику и пихнула несчастного кота в шевелящуюся гущу разноцветных комочков. Черри даже ухом не повела. Пуделята, мопсята, котята, а теперь еще и лысое нечто подсовывают. Всем своим видом собака выражала полное смирение: делайте, что хотите, мне уже все равно.
Еще больше удивил меня сам Масик. Всегда сердито шипевший и вздыбливавший шерсть при виде наших собак, он быстренько закопался в груду детенышей и заурчал. Очень довольная таким положением вещей, я побежала назад и застала дивную картину. Радостная Маруся трясет перед Ритой ярко-голубым, сильно завитым париком.
– Вот, надевай, никто и не догадается, что ты лысая. Я в нем Мальвину играла.
Багровая от злости Рита только молча открывала и закрывала рот.
– Ты издеваешься, – наконец прошипела она.
– Нет, – растерянно ответила Маня.
Понимая, что сейчас разгорится дикий скандал, я хотела было вмешаться, но тут Зайка заявила:
– Все, хватит, уже четыре утра, неплохо бы немного поспать. Слава богу, угрозы для жизни нет. Завтра купим тебе парик!
Рита вновь принялась рыдать, я же потихоньку заползла в свою спальню и совершила то, чего никогда не делаю: заперла дверь изнутри. Сил объясняться с Замощиной у меня больше не было.
Глава 20
На работе я до обеда разбирала шкаф. Но ровно в час отложила тряпку и сообщила Регине:
– У меня шестьдесят минут отдыха!
Та скорчила противную мину:
– И чего?
– Есть пойду.
– В столовую?
– Нет, мне там дорого, схожу в магазин, куплю сырок и вернусь.
Регина постучала пальцем по циферблату:
– Смотри не опаздывай.
Но мне надоело подчиняться ей, и я фыркнула:
– Наемся и приду, никуда этот шкаф не убежит, его почти двадцать лет в порядок не приводили!
Регина зыркнула в мою сторону, но ничего не сказала. Зато Орест Львович мигом сообщил:
– Назад можешь не возвращаться, на сегодня все. Ты будешь нужна только завтра.
– Вот спасибо, – искренно обрадовалась я.
– Только сначала сходи на третий этаж и возьми у секретарши Якова Федоровича пакет для нас.
Я кивнула и пошла в указанном направлении. Сидевшая в крохотном предбанничке дама лет пятидесяти, старательно пытавшаяся казаться тридцатилетней, протянула мне пакет. Я пошла вниз, но по дороге засунула нос внутрь полиэтиленового мешка. Ничего особенного, пустые пластмассовые баночки с этикетками «Маркус». Дневной крем от морщин, маска для сухой кожи и питательное молочко. Я покачала головой. А Орест Львович-то – жуткий лгунишка. Мне он сообщил, будто пустую тару поставляет муж Регины, а на самом деле ее дает Яков Федорович! Нет бы мне сразу догадаться, что у такой противной бабы и мужа-то никакого, должно быть, нет.
В Крылатское я примчалась к трем. Дом Любы высился огромным бетонным прямоугольником напротив четырех толстых труб, из которых валил разноцветный дым. Дивное местечко, экологически чистое и тихое, учитывая, что в двух шагах шумит многоголосая толкучка. Я въехала в арку, с трудом припарковалась между двумя разбитыми «Жигулями», вошла в подъезд, поднялась на семнадцатый этаж и остановилась возле двери, утыканной звонками. Очевидно, жильцы отгородились от посторонних дополнительной дверью.
Я старательно нажимала и нажимала на кнопочку, но безрезультатно. Впрочем, может, Люба на работе? В полной растерянности я села на подоконник и закурила, но тут дверь приоткрылась, и высунулась женщина с болезненно-бледным лицом.