– Вы уверены? – попыталась я спорить. – Они очень удобные.

Кирилл Анатольевич сморщился и парировал:

– Что более комфортно: тапки или узкие лодочки на шпильках?

– Естественно, тапки, – ответила я.

Дизайнер повернулся к Диме:

– Вот, учись разговаривать с клиентами. К каждому можно ключик подобрать! С женщиной лучше общаться на простом, понятном ее разуму языке. Стоило заговорить об обуви, как хозяйка сразу все поняла.

Я не успела возмутиться, потому что Кирилл Анатольевич вновь обратился ко мне:

– Вы правы, растоптанные домашние шлепанцы позволяют нам отдохнуть, но разве вы наденете их на прием, под вечернее платье, ну?

– Нет, – ответила я, чувствуя себя полной дурой.

– Вот! – воскликнул дизайнер. – Так и со шкафами. Холл – это парадное платье, гардероб – туфли. Я доходчиво объяснил?

– Ну, в общем…

– Двери повесим стеклянные!

– Нет!!! – сурово отрезала я. – Никто из домочадцев никогда не кладет вещи аккуратными стопками, и, войдя в дом, первое, что мы увидим, это гору из спутанных шарфов, шапок и перчаток.

– Поддержание порядка не моя забота, – нахмурился дизайнер, – и вообще, уже поздно, все заказано и оплачено.

– Кем? – безнадежно спросила я.

– Вашей невесткой.

– Ольга согласилась на прозрачные шкафы в холле?

– Она выбрала концепцию, детали не касаются хозяина, – гордо заявил Кирилл Анатольевич, – дай людям волю, они испортят идеальный интерьер, поставят дурацкие велюровые диваны, повесят хрустальную люстру, втащат кресло-качалку, а в центре водрузят стол и двенадцать стульев.

Я поперхнулась. У нас как раз до недавнего времени в столовой стоял именно такой гарнитур, и все были очень довольны.

– Современный человек не должен жить в пещере, – завершил дизайнер.

– И какую же концепцию выбрала Ольга?

– Дом, полный радости и света.

Да, звучит неплохо, боюсь только, что Заюшка и Кирилл Анатольевич подразумевают под радостью и светом разные вещи! Я собралась было решительно заявить: «Стеклу в холле не бывать!», но тут раздались топот и крик:

– Летит, летит!

Я выбежала в прихожую. У входной двери маячил Генри с ноутбуком. Он походил на сумасшедшего – волосы всклокочены, глаза горят мрачным фанатическим огнем, футболка помята, брюки не застегнуты, на ногах вьетнамки… Длинную палку с коробочкой на конце орнитолог выставил перед собой и повторял:

– Летит, летит…

– Кто? – серьезно спросила я.

– Гусь, – завопил Генри, одной рукой пытаясь сунуть мне под нос компьютер, – вот он, приближается! Сейчас я его поймаю. Всем стоять! Молчать! Не двигаться!!!

Кирилл Анатольевич испуганно юркнул в столовую. Дима хотел было последовать его примеру, но Генри приказал:

– Бери сачок!

– Какой? – пискнул прораб.

– Вон, у стены.

Парень покорно взял шест, украшенный проволочным мешком.

– Делать-то что?

– Летит, летит, – подпрыгнул орнитолог, – приближается, миленький! Боже, это же Нобелевская премия!

Я с сомнением покосилась на гостя. Неужели столь престижную награду могут дать за поимку водоплавающего?

– Значит, так, – скомандовал Генри, – сейчас он приблизится и позвонит!

– Гусь? – ошалело спросил прораб.

– Должен же он попасть в дом, – как ни в чем не бывало заявил безумец.

Я оглянулась в поисках телефона. Машка была права, еще вчера следовало вызвать доктора.

– А за фигом ему парадное, – неожиданно сказал всегда молчавший Паша, – он в окно влетит.

– Все закрыто, – прошипел Генри, – будет вам спорить. Времени нет. Дима, бери сачок, и мигом – хоп, и на него опустишь! Дарья, держи ловушку.

Потом он ткнул пальцем в Пашу:

– А ты по моему приказу откроешь дверь.

– Все готовы?

Не понимая почему, я послушалась и схватила большую клетку, стоявшую на полу.

– Ну, – забормотал Генри, – вот, вот, уже рядом.

Со двора послышался шум мотора.

– Он чего, на машине катается? – шепотом спросил Дима.

– Кто? – так же тихо поинтересовалась я.

– Гусь, – вздохнул прораб.

– Тишина, – взвизгнул Генри, – вот так! Давай, давай, дверь, сачок, клетка!!! Раз!!!