Тереза внимательно смотрела на него; чувствовалось, что ему приходится преодолевать себя, рассказывая о глубоко личном.

– Вчера вечером я кое-что утаил.

У Терезы сжалось сердце; она поняла, что услышит сейчас. Стараясь не выдать волнения, она просто спросила:

– Да?

– Я тоже был женат, – сказал он, – шесть лет. – Он повернулся к ней, и она вздрогнула, такая боль застыла в его глазах. – Моя жена погибла.

– Мне жаль, – тихо сказала она.

Он снова умолк и подобрал несколько ракушек. Посмотрев на них, забросил далеко в воду. Тереза проследила взглядом за их полетом.

– Это случилось три года назад, и с тех пор мне не то что встречаться – даже смотреть ни на кого не хочется.

– Наверное, вы чувствуете себя одиноко.

– Да, но я стараюсь не зацикливаться на этом. У меня много работы в магазине – постоянно нужно что-то делать, и это помогает заполнять дни. Мне некогда особенно думать; когда я освобождаюсь от дел, уже пора спать, а с утра все начинается по новой.

Он умолк и посмотрел на нее со слабой улыбкой. Наконец-то он рассказал об этом. Ему очень давно хотелось поделиться с кем-нибудь своей болью – с кем-нибудь, кто ничего о нем не знал, и вот совершенно неожиданно он выговорился перед этой незнакомой женщиной, приехавшей из Бостона. Каким-то чудом ей удалось открыть дверь, которая долгие месяцы оставалась закрытой.

Тереза молчала. Видя, что он не собирается продолжать, она спросила:

– Какой была ваша жена?

– Кэтрин? – У Гаррета пересохло в горле. – Вам действительно интересно?

– Да, – мягко ответила она.

Он бросил в волну еще одну ракушку, собираясь с мыслями. Разве можно описать Кэтрин словами? И все же ему хотелось попытаться, хотелось, чтобы Тереза поняла, какой была его Кэтрин. Неожиданно для себя он вдруг снова окунулся в воспоминания.

– Здравствуй, любимый, – сказала Кэтрин, увидев его в саду. – Я не ждала тебя так рано.

– Сегодня утром в магазине почти нет посетителей, и я решил сгонять домой – узнать, как ты себя чувствуешь.

– Мне уже значительно лучше.

– Ты думаешь, это был грипп?

– Не знаю, может быть, съела что-нибудь. Вскоре после твоего отъезда я почувствовала себя намного лучше и решила поработать в саду.

– Да я уж вижу.

– Как тебе нравятся мои цветы? – Она показала на большой вазон у крыльца, где теперь красовались анютины глазки.

Гаррет улыбнулся.

– Цветы замечательные, но тебе не кажется, что ты могла бы оставить для них побольше земли?

Она вытерла лоб тыльной стороной руки и посмотрела на мужа, сощурившись от яркого солнца.

– Я так ужасно выгляжу?

Колени ее джинсов были запачканы землей, по щеке проходила жирная полоса грязи. Волосы, собранные в хвост, растрепались, лицо стало потным и красным от напряжения.

– Ты – само совершенство.

Кэтрин сняла перчатки и бросила их на крыльцо.

– Конечно, я не совершенство, но все равно, Гаррет, спасибо. Пойдем, я дам тебе что-нибудь поесть. Я ведь знаю: тебе нужно опять бежать в магазин.

Он вздохнул и наконец повернул голову в ее сторону. Тереза ждала, когда он заговорит.

– Кэтрин была воплощением всего, о чем я мечтал. Очаровательная, красивая, с изумительным чувством юмора, она поддерживала меня во всех моих начинаниях. Мы знали друг друга почти всю жизнь, ходили в одну школу. Через год после окончания университета я сделал ей предложение, и мы поженились. Мы были женаты шесть лет, и это были лучшие годы моей жизни. А когда случилось несчастье… – Он остановился, не находя слов. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь научиться жить без нее.

Он говорил с такой горечью, что Тереза пожалела о том, что вообще завела этот разговор. Боль и одновременно сладость воспоминаний разрывали его сердце. Прочитав письма Гаррета, Тереза была в значительной степени подготовлена к тому, что услышала, но она не предполагала, что, услышав историю из его собственных уст, испытает такое потрясение. «Не нужно было бередить его рану, – подумала она, – ведь я и так все знаю. У меня нет никаких причин так мучить его».

«Нет, у тебя есть причины, – возразил ей внутренний голос. – Ты хотела понять, как он к тебе относится. Тебе необходимо знать, готов ли он расстаться со своим прошлым».

Через несколько секунд Гаррет рассеянно бросил ракушки в воду.

– Простите меня, – сказал он вдруг.

– За что?

– Мне не следовало рассказывать вам о Кэтрин. И о себе.

– Я сама вас спросила, Гаррет.

– Просто я был чересчур откровенен.

Чувствовалось, что он винит себя за несдержанность. Реакция Терезы была почти инстинктивной.

Она шагнула к нему, взяла его за руку и мягко сжала. Посмотрев ему в лицо, увидела удивленный взгляд, но он не попытался отнять руку.