Каст спустился на другую палубу. Ниже шли жилища экипажа и грузовые отсеки. Но одна каюта была превращена в темницу.

В конце коридора по обе стороны от двери стояли Кровавые Всадники — Гарнек и Нарн. Они выпрямились, завидев Каста. Он подошел к ним, ощущая гудение окованного сталью киля под ногами.

Гарнек вышел вперед.

— Тебе нужна помощь, господин?

— Я пришел увидеть Сайвин.

— Да, господин, — он повернулся к Нарну и кивнул. Дверь быстро открыли и отодвинули в сторону недавно установленную дополнительную перегородку.

Каст прошел между стражниками, и Нарн последовал было за ним, держа руку на мече.

— Нет, — сказал Каст. — Я хочу навестить ее один.

— Господин, ты сам установил, что никто не должен навещать заключенную один. Должна присутствовать стража.

Каст остановился в дверном проеме и оглянулся через плечо.

Глаза Нарна расширились, когда он увидел выражение на его лице.

— Конечно, господин, — пробормотал он, отступая назад. — Мы будем снаружи.

Каст вошел, затем подождал, пока дверь закроется и будет заперта на засов. На крюке на балке висел единственный масляный фонарь. Тусклый свет низкого пламени больше отбрасывал тень, чем давал освещения.

Собравшись с духом и глубоко вздохнув, Каст подошел к стоявшей в комнате единственной кровати. Соломенный тюфяк покрывал жесткое дерево, а на нем лежала девушка, которую он любил. Ее руки и ноги были привязаны к опорам кровати.

Каст не стал делать пламя в фонаре ярче. Этот мутный свет уже открыл ему то, что угрожало лишить его воли.

Сайвин была привязана обнаженной, так было проще заботиться о ее чистоте. На нее было наброшено одеяло, но из-за ее метаний оно упало и лежало, скомканное, на полу возле кровати.

Он наклонился и поднял его. Ее глаза следили за каждым его движением — так акула наблюдает за жертвой, прежде чем напасть. Ее волосы разметались по подушке, словно ворох морских водорослей.

Он встряхнул шерстяное одеяло и накрыл ее им.

Наградой за доброту ему послужил резкий смех.

— Присоединяйся ко мне, любимый, — проскрежетала она. Ее губы были окровавлены, а подбородок покрывала пена. — Здесь есть место еще для одного. Освободи эти веревки, и я доставлю тебе такое удовольствие, какого ты никогда не испытывал с этой девчонкой.

Каст пытался не слушать эти слова.

— Сайвин, — проговорил он, обращаясь не к этому существу на кровати, а к женщине мираи, что была похоронена глубоко внутри. Он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но тварь набросилась на него, укусив за пальцы, словно голодная собака.

Он отдернул руку и сел на край постели.

— Сайвин, я знаю, ты слышишь меня. Ты не должна терять надежду — ни на свою свободу, ни на нашу любовь. — Но в его словах не было силы. Как он может придать ей уверенности, если сам не уверен?

Смех раздался с кровати, безрадостный и холодный.

Каст закрыл глаза, его плечи дрожали от горя. Неправильно было приходить сюда. Слишком тяжело. Но глубоко внутри него заревел дракон. Простая, бесхитростная любовь зверя к своей связанной прошла сквозь него. Его окутало ее сияние, и он понял что-то, чего никогда не понимал прежде.

Любовь не может быть тяжелой. Это простая вещь, чистая и восхитительная. Неважно, сколько ловушек, трудностей и сложностей, любовь — это простое тепло, два сердца, разжигающие друг друга, поддерживающих вместе огонь.

Каст отбросил прочь все мысли о тварях с щупальцами, великих войнах и черной магии. Он слушал рев Рагнарка и глубоко внутри себя слышал эхо этого зова любви, песнь двух сердец. Он почувствовал себя сильнее и, не раздумывая больше, встал.

Подойдя к фонарю, он сделал пламя ярче. Он не будет больше прятаться в тенях. Он повернулся назад к лежанке.

Сайвин по-прежнему следила за ним с презрением на лице, но сейчас он узнавал свет в ее глазах, ее полную нижнюю губу, мягкие оттенки ее кожи. Это было не только ее тело; он видел ее дух, сердце, что украло его собственное. И не могло быть ничего настолько темного, чтобы заставить померкнуть этот свет.

Он вновь опустился на кровать.

Где-то далеко раздавались смех, бормотание и проклятья.

Но они не были услышаны. Это была всего лишь грязь на алмазе; он мог легко счистить ее.

— Сайвин, — прошептал он. — Я люблю тебя.

Каст ослабил веревку, что связывала ее правое запястье, и положил ее руку себе на щеку. Он не отреагировал на ее попытки освободиться; его пальцы были сталью на ее запястье. Каст провел ее рукой по своей щеке. Ногти вонзились в его кожу, но они были тупыми и стертыми. Он не чувствовал ничего.