Он вышел на террасу в открытую настежь дверь.

Александра Яковлевна, углубившись в чтение, не заметила его появления.

Он остановился в дверях.

Она сидела, грациозно склонившись над книгой. Ее прекрасно сложенную фигуру облегало платье из легкой светло-голубой летней материи, миниатюрные ножки выглядывали из-под него, полуопущенные глаза оттенялись длинными темными ресницами. Серьезное выражение прелестного личика дышало наивностью и свежестью.

Гиршфельд невольно остановился в дверях и залюбовался на нее.

«Ну, конечно ж барышня! — мелькнуло у него в уме. — Да притом и преаппетитная…» — На губах его снова прозмеилась насмешливая улыбка. Он кашлянул.

Она опустила книгу на колени и повернула к нему голову. В этом движении было столько неподдельного достоинства, что выражение насмешки быстро исчезло с его лица и он почтительно проговорил:

— Здравствуйте!..

— А, здравствуйте!..

Она движением глаз указала ему на стоящее против нее, у металлического столика, чугунное кресло.

Он машинально последовал ее приглашению.

«Однако, она обращается со мной, точно владетельная принцесса, а я как мальчишка позволяю ей это!» — пронеслось у него в голове.

Он обозлился сам на себя и, развалившись в кресле, видимо старался принять невозможно дерзко-нахальную позу. Закурив сигару, он начал пускать кольцами дым чуть не в лицо Александры Яковлевны. От нее не ускользнуло все проделанное им, но она только по временам улыбалась уголком рта. Оба некоторое время молчали…

— Баронесса Фальк, при прощании со мной, — лениво начал он, потягиваясь в кресле, — просила меня принять в вас участие и рекомендовать кому-нибудь в Москве на такую же должность камеристки, какую вы занимали при покойной княгине…

Он умышленно подчеркнул последнюю фразу и остановился.

— Я очень благодарна Ольге Петровне за память и заботу обо мне, — небрежно, в тон своего собеседника, заметила Александра Яковлевна.

— Я, конечно, должен слышать и от вас желание поручить мне заняться вашей судьбой в этом смысле, — снова начал он, растягивая слова.

— Благодарю вас. Но в настоящее время я не могу еще высказать этого желания… У меня другие виды.

Она пристально посмотрела на него своими смеющимися глазами. Он невольно принял более красивую позу.

«Неужели, — подумал он, — в этих видах фигурирую я и мы таким образом сходимся в мыслях? Это сильно бы облегчило шаг к первому сближению, а там она в моих руках… Как она чертовски хороша!» — закончил он свою мысль.

— Я, признаться, с первого взгляда на вас, еще в доме покойной княгини, — продолжал он уже вслух, — немало удивился, что вы, при вашей красоте, избрали себе такой узкий путь в жизни.

— Вас это удивило? — спросила она, окинув его быстрым взглядом.

— Да, повторяю, удивило, а вкратце узнав от баронессы вашу историю, услышав о вашем воспитании, о вашем образовании, о которых я догадывался ранее по вашим манерам, мое удивление возросло еще более, и я вполне понимаю, что это было только временное положение, что у вас должны быть виды на более широкую деятельность.

— Вы думаете?

— Вполне уверен, да иначе и быть не может, в должности камеристки, почти горничной, вы не на месте.

— Какой же широкий и более подходящий для меня путь я бы могла избрать, по-вашему мнению?

— Какой какой?! Какой угодно. Женщина с такой обаятельной внешностью имеет полное право всестороннего выбора! — восторженно заговорил он, пожирая ее глазами и забывая даже о том, что этим может набить ей цену.

Под ее разжигающе-вызывающими взглядами проснулась его животная натура. Желание обладать ею, и как можно скорее, было единственною его мыслью. Он даже подвинулся на край кресла и перегнулся к ней через стол.

— Это комплимент и фраза, а мне нужен ответ. Какой же путь? — настойчиво спросила она.

— Боже мой! Неужели найдется хотя бы один человек в мире, который за обладание вами не положил бы к вашим ногам себя самого, свои средства, свое богатство, не окружил бы вас комфортом, не сделал бы вашу жизнь — жизнью полновластной царицы?

Он пытливо поглядел на нее.

— Себя самого, свои средства, свое богатство, — задумчиво повторила она. — Вы не упомянули об имени!.. Но хорошо: я понимаю и переведу вашу поэтическую шараду на прозаический язык: вы советуете мне идти в содержанки?..