Предложив прогуляться по окружавшему замок лесу, я привела Алекса в зачарованное Бруксой капище лесного бога – круглое строение с огромными окнами, наполняющими помещение светом, не позволяющее укрыться от солнечных лучей. Из него нельзя было выбраться, нельзя переместиться…

Погода была плохая, и вампир не набросил даже обычного плаща.

– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил он, опираясь на алтарь в центре.

Я бросила последний взгляд в его бездонные глаза и захлопнула дверь, шепча нужные слова которым научила меня Брукса. Шептала, а перед глазами была плескавшаяся в его зрачках боль. Он все понял… Только как давно?

Алекс не кричал, не пытался вырваться, покинуть ловушку только еле слышно прошептал "Мари…" и его голос болью отозвался в сердце, заставив обессилено пустить на колени, вперив невидящий взгляд в тяжелую дубовую дверь.

Щемящее чувство вины подсказывало, что я сделала что-то отвратительно неправильное и бесчестное… Но постойте! Разве не вампир так жестоко обошелся со мной? Не он ли решил мою судьбу? Он обманом заманил меня в мышеловку и захлопнул дверцу.

Смерть, показательный Суд и экскурсия в Ад – все это его рук дело.

Только почему сейчас, исполняя данную себе клятву, я чувствую себя отъявленной мерзавкой? Почему мне так плохо? Не вампирьи ли это чары?

Опираясь руками о стену, я кое-как поднялась. Как бы то ни было открыть эту дверь не в моих силах. Она распахнется сама – через три дня – и я умерщвлю первого из девяти Судей. Первого из девяти тварей подаривших мне билет в это узилище.

Три дня пролетели как одно горячечное видение. Я жила со смесью ожидания и страха в сердце. Брукса договорилась с механиками, и караван задержали на время кабы необходимое для найденных в машинах поломок. Купец поворчал, но наказал ремонтировать на совесть, так чтобы полет прошел гладко ведь этим механизмам доверят жизни караванщиков, лошадей и дорогие товары.

Улучив момент, когда караван был занят грядущим отъездом, я отправилась в храм. Проведенное на солнце время, усиленное заклятием подруги должны были сделать свое дело и ослабить вампира в достаточной мере.

Открыв дверь, я шагнула в залитое солнцем помещение. Последние дни как для осени стояли на удивление теплые и солнечные.

– Пришла… – прошептал он, поднимая на меня воспаленные глаза.

– Пришла, – не стала отрицать я, как и уточнять для чего именно.

– Меня обманули Мари. Я не знал что… это ты. Из-за дождя… Машина послушалась, и… – попытался оправдаться Алекс, но я жестом прервала его.

Я презрительно хмыкнула. Вампир не увидел меня из-за дождя. Вампир!

– Я тебе почти поверила. Что еще?

– Позволь доказать… – он сделал шаг вперед но тут же отступил закрывая и без того ослепшие глаза рукой и ссутулив плечи. – Крест…

– Тот самый, – я подняла к глазам серебряную цепочку с распятием. – Помнишь, ты швырнул его мне в след?

– Мари я не знал… не знал что все так, – Алекс опустился на колени, и мне на какой-то миг снова стало, его жаль. Ослабший, беспомощный он был жалкой пародией на самого себя. – Я люблю тебя, и никогда намеренно не причинил бы вреда.

– Правда? – я невесело усмехнулась. – Кто отправил меня сюда? Кто убил?

Я опустилась на корточки, так что наши лица оказались на одном уровне, но едва вампир подался вперед, подняла руку с распятием. Он не отвел взгляда и не отшатнулся, просто потянулся и сжал крестик в пальцах.

– Что я должен сделать, что ты поверила? – спросил он охрипшим голосом, а я не могла оторвать взгляд от его подрагивающих пальцев, на которых стремительно разрасталось темное пятно ожога. – Что? – лицо вампира окаменело, наверняка ему немалых усилий стоило сдерживаться.

– Ничего. Все нужные слова уже прозвучали. Я приняла решение. Однажды ты сказал, что правила одни для всех… – я поднялась и прошлась по комнате, доставая из складок платья серебряный кинжал. – Преступивший закон должен быть наказан независимо от того кто, он и какие обстоятельства толкнули его на этот шаг. Сейчас преступником стал ты. Ты вампир, Алекс. Нравится тебе убивать или нет, ты продолжаешь делать это ради продолжения своей жизни.

– Мне нечем тебе возразить, – Лекс подошел ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.

Из его слепых глаз что-то окончательно исчезло. Горько усмехнувшись, вампир коснулся моих пальцев сжимающих рукоять серебряного кинжала. Внутри меня что-то перевернулось, я таяла от тепла его руки.

– Давай. Сделай то, за чем пришла, – прошелестел он и приставил кончик лезвия к своей груди, туда, где у живых билось сердце, а у мертвых сосредотачивалась инфернальная энергия. – Это так просто. – Его тонкие пальцы поверх моих были неожиданно теплыми и…живыми. – И честнее, чем бить в спину.