«Да, умер. Ничего не отверг, ничего не принял, ничему не изменил… Вот почему показалось нам горьким мучительное длинное письмо дочери, подробно описывающее его кончину, его последние дни. Кончину «Христианскую», самую «православную», на руках Ф., …под шапочкой Преподобного Сергия.

Что могла шапочка изменить; да и зачем ей было изменять Розанова? Он — «узел, Богом связанный», пусть его Бог и развязывает», — писала язвительно Гиппиус.

Как видим — смерть Розанова именно своей «христианской» окраской оставила «горькое» впечатление и испортила настроение «прогрессивной интеллигенции».

Поэтому эта «интеллигенция» решила, что так не должно быть — раз Розанов навредил ей даже характером своей смерти, то необходимо отомстить ему и этим подсластить свою горечь; да и вообще —

ведь не дай Бог — кто-то сделает неправильные выводы из смерти Розанова.

Видимо долго думали лучшие умы над какой-нибудь кощунственной ложью. Гиппиус, вероятно, вспомнила, что Розанов когда-то очень выпрашивал у неё засушенного жука-скарабея и при этом признался, что усердно работает над изучением древнего Египта и собирает различные египетские вещицы. И придумали целую легенду.

Дочь Розанова в письме Голлербаху рассказывает об этой легенде —

«Будто бы Розанов перед смертью же действительно причастился, но после сказал: «Дайте мне изображение Иеговы». Его не оказалось. «Тогда дайте мне статую Озириса». Ему подали и он поклонился Озирису…

Это — евреи — Гершензон, Эфрос и др. Буквально повсюду эта легенда. Из самых разнообразных кружков… Испугались, что папа во Христе умер, и перед смертью понял Его. И поклонился Ему».

(Эфрос Абрам Маркович 1888–1954 гг. — видный «деятель» советской культуры, искусствовед, псевдоним — Россций. Гершензон Михаил Осипович — «более» видный «деятель» советской культуры: возглавлял Всероссийский союз писателей, председатель Лит. Секции Госуд. Академии художеств и т.п.)

«З. Н. Гиппиус вскоре после смерти Розанова передала мне от слова до слова рассказы про Иегову и Озириса, присоединила к нему ещё Аписа, Изиду и Астарту» (всех Богов — каких только знала) — вспоминал Голлербах.

«А как там у Вас приняли папину кончину?», — спросила в конце письма дочь Розанова Голлербаха.

«У нас приняли эту смерть вот как. В «доме Литераторов», где обычно вывешивались известия о смерти самого маленького журналиста, на смерть Розанова не откликнулись ни чем: никакого «вечера памяти», никакого доклада, даже панихиды не было…», — отвечал Голлербах.

Голлербах рассказывает, что через четыре года после смерти Розанова, т. е. — в 1923 г, он бегал по различным редакциям и просил напечатать какие-то произведения Розанова, но все отказали — боялись комиссаров.

А комиссары ненавидели и мёртвого Розанова, и память о нём хотели стереть навсегда — даже могилу Розанова уничтожили.

«В 1923 году кладбище в Черниговском монастыре было срыто, и, несмотря на официальную охранительную бумагу от Реставрационных мастерских в Москве, — могилы Леонтьева и Розанова уничтожены. Чёрный гранитный памятник Леонтьеву разбит в куски, а крест на могиле Розанова — сожжён», — отметил в своём исследовании Александр Николюкин.

Победившие «марксисты» расправлялись даже с мёртвыми.

Теперь, когда мы достаточно подробно изучили жизнь и творчество В.В.Розанова, не совсем понятно — почему еврейские идеологи в начале XXI века решили сделать из Розанова великого философа и противопоставить его действительно великим — Соловьёву, Бердяеву, Флоренскому…

Вероятнее всего — опять понадеялись на неграмотность русских интеллигентских «масс»…

В этой главе мы глазами и умом Розанова увидели происходящее в России — и лишний раз убедились в правильности наших выводов и той картины событий — трагедии, которая случилась в России.

Заканчивая эту главу, следует ещё сказать несколько слов о Розанове. С одной стороны мы видим беспомощность и трагедию русской интеллигенции, не способную не «силой» своего ума ни соответственно «силой» воли противостоять агрессии, и не способную достойно возглавить и повести свой народ. И вот результат. А также результат игр в демократию, свободу и в «прогрессивных».

Сама личность Розанова неоднозначна и вызывает много оценок, в том числе и не мало положительных. На его примере мы видели мучительный путь «проб и ошибок» к правде.

Он был похож на большого ребёнка, очень любознательного, готового заглянуть в любопытстве и под юбку и в древнейшие манускрипты — «Отчего я так люблю детство? Такое дождливое, тягучее, осеннее детство? Люблю», — писал в 57-летнем возрасте Розанов.

Он подкупал своей прямотой и искренностью — ««навязались» и не отвязываются (мысли). Так одна очень грязная мысль мучит меня лет 10. Смешная, забавная, «и вообразить нельзя».

Был прав в оценке Розанова, как всегда, Бердяев, говоря о нём — «гениальный обыватель».