Нахамкес пошёл и вместе с дружками выгнал всех из Таврического дворца и объявил, что отныне здесь будет Совет…

В это время находящийся формально под следствием «лучий друг» покойного Распутина банкир Д.Рубинштейн прекрасно понимая, что уже никакого дальнейшего следствия не будет — полон гнева и мести метался между Мариинским и Зимним и требовал сатисфакции — следствия над своими следователями, над комиссией генерала Батюшина.

Неграмотным солдатам хаос и грабёж в городе надоел, покуролесив по городу и поохотившись за полицейскими — они решили отдать себя в распоряжение Думы, и поехали к Думе. Думцы в ужасе выглядывали через уголки окон (из мемуаров Керенского). Керенский, набравшийся храбрости, вышел из дворца и спросил солдат — чего они приехали и чего они хотят?

27 февраля — «Из окна я увидел солдат: окружённых горожанами… Было очевидно, что они чувствовали себя стеснёнными в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров», вспоминал Керенский, — «Подбежав к центральным воротам, я от лица Думы выкрикнул несколько приветственных слов…» (для проверки реакции), и после чего —

«я попросил солдат следовать за мной в здание Думы, чтобы разоружить охрану и защитить Думу…»

Оригинально — «чтобы разоружить охрану» Думы и «защитить Думу» от собственной охраны…

«однако, как выяснилось, она (охрана) разбежалась ещё до нашего появления. Я передал командование охраной какому-то унтер-офицеру», продолжал свой рассказ Керенский, — «почти полное отсутствие офицеров облегчило задачу проникновение в воинские казармы Совету».

То есть Нахамкес быстро сообразил в чём сила и бросился в казармы за солдатами.

Сами события подталкивали струхнувших думцев к действию, и те создали Временный комитет, который должен был сформировать Временное правительство.

Если бы не обратившиеся на следующий день солдаты, то Керенский и «премудрые» думцы остались бы совсем не у дел. А вся власть была бы у Совета Нахамкеса.

Итак, импотентные политически думцы с приходом солдат обрели силу и почувствовали себя властью. Интересно — какие первые шаги сделает новая власть? Что в данный момент является главным?

И в этом случае остаётся только поражаться и удивляться — первым делом в этот же день — 27 февраля арестовали бывшего министра юстиции Щегловитова — его обвинили в том, что он якобы дал указание вести дело Бейлиса пристрастно. Все чиновники по этому делу были арестованы — прокурор Виппер, сенатор Чаплинский, следователь Машкевич, — всё под контролем Керенского…

Керенский в своих мемуарах этот эпизод описывает как свой героический поступок —

«На моих глазах Родзянко, дружески поздоровался с ним (Щегловым), пригласил его как «гостя» в свой кабинет. Я быстро встал между ними и сказал Родзянко:

«Нет, Щегловитов не гость, и я не допущу его освобождения».(А его и не арестовывали ещё) Повернувшись к Щегловитову спросил: «Вы Иван Григорьевич Щеглов?» — Да». «Прошу вас следовать за мной. Вы арестованы…» Все отпрянули, Родзянко и его друзья в растерянности вернулись в свои кабинеты…».

Создаётся впечатление, что за спиной Керенского появился мощный Суфлёр (вернее — суфлёры) из того тайного общества, в котором Керенский клялся жизнью исполнять приказы руководства, и стал «подсказывать» порядок действий и получать сатисфакцию.

Параллельно формировался второй центр власти. Нахамкес-Хрусталев-Носарь — и т. д. сел в Таврическом дворце и стал думать — как и где взять толковых людей для руководства Советом. Не уголовников же брать из «Крестов«…и не бывших министров.

«Конец 1916-го и начало 1917 года. Никого не было. Ленин за границей, Сталин в Сибири, Свердлов тоже где-то в Сибири, одним словом, никого не было, вот мы, так сказать… Бюро ЦК — русское, в Петрограде сидим. Готовили февральскую революцию», — вспоминает и приукрашивает (готовили?) видный советский государственный деятель Вячеслав Михайлович Молотов (умер в 1986 г.).

Не случайно здесь Молотов подчеркнул — «Бюро ЦК — русское», ибо это был редчайший случай. На самом деле — никакого «Бюро ЦК» не было, было несколько друзей-рабочих; Молотов в 1916г только освободился из ссылки из Иркутской губернии, после чего приехал в Петроград и наслаждался свободой. Конечно, — в подготовке Февральской революции они никакого участия не принимали — это Молотов для истории так легко соврал, они просто наблюдали за бурными событиями на улицах и бездельничали.

Молотов: «Когда разыгрались события 26-го февраля, мы с Залуцким… пошли узнать, как все-таки обстоит дело. А третьего нашего компаньона, Шляпникова, нет. Сказали, что он вероятно, у Горького.

Отправились к Горькому. Это поздно, ночью, уж, наверное, 27-го числа. Стрельба на улицах… Стояли с Залуцким в прихожей у Горького.

Мы: «Что у вас слышно? Не был ли у вас Шляпников?

Он (Горький): «Сейчас уже заседает Петроградский Совет рабочих депутатов», — говорит окая.

— А где заседает?

— В Таврическом дворце. Шляпников может быть сейчас там… Приходил ко мне и ушёл».

Да, там Нахамкес с друзьями решали что делать и пригласили на совещание своего благодетеля Керенского.