Шрифт:
Это понимание преступного погружения и невозвратности на самом деле сильно сплотило ряды красных фашистов, стало намного меньше совестливых и колеблющихся как в окружении Ленина, так и среди рядовых краснофашистов. Фашистская расправа с царской семьёй было переломной точкой и для большой части населения, надеявшейся, что этот красный кошмар скоро пройдёт и вернуться старые добрые времена…
В связи со смертью царской семьи трудно опять избежать религиозного аспекта — ведь сотни тысяч раз пели в России — «Боже, — храни царя!» И ни царю Николаю II и многим другим российским царям, и ни России это не помогло. Может всё-таки что-то здесь не так? В то трагическое время многие над этим задумывались. Может это мстят забытые русские Боги, Перун?
Всё-таки Иисус Христос — еврей.… И все апостолы — евреи.… Кому они будут помогать — своим или каким-то русским и украинцам? Так наверно думали многие простые граждане и выдающиеся интеллигенты, забывая истину-объяснение Иисуса Христа: «Ваш отец Диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала».
А евреи весело шагали по Петрограду и свирепо кричали русским — «Мы вам дали Бога, — дадим и царя!». Новый царь уже был и причём двуглавый: Бланк-Ленин и Бронштейн.
Великий поэт Александр Блок в апреле 1918 г. свои мысли изложил в поэме «Двенадцать» —
«Как свершилось, как случилось?
Был я беден, слаб и мал.
Но Величий неких тайна
Мне до времени открылась,
Я Высокое познал…
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни,
Кругом — огни, огни, огни…
В зубах — цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Тра-та-та…
Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнём-ка пулей в Святую Русь —
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, Эх без креста…
Тра-та-та…
И опять идут двенадцать,
За плечами — ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица…
— Эх, Эх!
Позабавиться не грех!
Запирайте этажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба —
Гуляет нынче голытьба…
…И идут без имени святого
Все двенадцать — вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…
Трах-тах-тах!
Трах-тах-тах…
…Так идут державным шагом —
Позади — голодный пёс
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной постопью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Иисус Христос».
В отличие от Василия Розанова Александр Блок прекрасно понимал — чем может закончиться его публичное мнение. Блока сразу не расстреляли. В Центрожиде даже не сразу всё поняли, и им даже понравился революционный бодрый пафос.
А мелкие, несознательные фашисты — стали даже радостно петь куски поэмы на улицах —
«Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнём-ка пулей в Святую Русь —
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, Эх без креста…»
Но «прогрессивные люди», красная богема — сразу всё поняли и после публикации поэмы «Двенадцать» подвергли Блока остракизму, он стал чужим — изгоем, без продовольственного пайка…
А. Блок был доволен, что его поняли — «Марксисты — самые умные критики, и большевики правы, опасаясь «Двенадцати», — говорил поэт.
«Сущий чёрт» — З. Гиппиус даже попыталась в той же форме защитить Центрожид от Блока —
По камням ночной столицы,
Провозвестник Божьих гроз,
Шёл, сверкая багряницей,
Негодующий Христос.
Темен лик Его суровый,
Очи гневные светлы.
На веревке, на пеньковой,
Туго свитые узлы… («Шёл», май 1918 г.)
Всё нормально — всё по Божьему, — это Божья гроза для России объясняла доступно З. Гиппиус, и новый лобастый Спаситель России от царизма только успевает завязывать очередные кровавые узелки…
Новоявленный Мессия-Спаситель со своими «апостолами» в начале заседал в Петрограде в Смольном, а затем переехал в Москву в Кремль. Правда, не признал почему-то своих страстных поклонников — православных священников и скоро стал им заливать расплавленный свинец в горло, стал их топить и заживо закапывать.