Как только шхуна вошла в Индийский океан, нача­лась новая напасть в виде муссонов, юго-западных вет­ров, свирепо бросавшихся на несчастное судно и так надувавших паруса, что те готовы были лопнуть. Каза­лось, каждая деревянная деталь подвывала и постаныва­ла от бешеных атак стихии. Непрерывное завывание ветра и скрип мачт, монотонный шум дождя на палубе и гром­кое хлопанье парусов не давали покоя тем пассажирам, которые плохо переносили качку и были прикованы к постели, став жертвами морской болезни. Из восьми пас­сажиров корабля только Рэйвен и Эдгар Мерроу не стра­дали от нее. Длинными вечерами, если Рэйвен не ухаживала за Дэнни, а мистер Мерроу не был занят со своей страдающей супругой, они встречались в сумереч­ном душном салоне.

Рэйвен таким образом узнала, что мистер Мерроу умный и начитанный человек, который в отсутствие своей деспотичной супруги не прочь поболтать. В отличие от жены он ни в коей мере не важничал и не пытался выдать себя за более выдающуюся личность, чем был в действи­тельности. Простой, без претензий на величие, очень слав­ный и сердечный. Всю жизнь проработал торговцем в Фолкстоуне. Теперь наследство жены дало им возмож­ность попутешествовать. Он умудрился убедить свою ам­бициозную женушку, что сливки высшего общества ездят только в Азию, и теперь был счастлив – исполнилась его заветная мечта.

– Полагаю, мы года два поездим, – сообщил он Рэйвен мечтательным голосом, когда они однажды штор­мовым вечером встретились в салоне.

Снаружи завывал ветер, и «Индийское облако» взды­мало и швыряло вниз, словно на дикой лошади. Но они уже успели привыкнуть к качке и не обращали внимания на ее неудобства.

– Мамочка собирается провести большую часть вре­мени в британских военных поселениях, там безопаснее и можно завести нужные знакомства, считает она, – объ­яснял Эдгар Мерроу, пожав худыми плечами. – Но я слыхал, что так никогда не узнаешь настоящую Индию. Армейские всюду стараются завести те же порядки, что и на родине. Спрашивается, зачем тогда вообще покидать Англию?

Рэйвен усердно занявшаяся вышивкой, приободрила беднягу ласковой улыбкой:

– А где бы вы хотели побывать?

– О, повсюду! В Персии, Непале, Брунее, даже в Гонконге! Я слышал, там несколько лет тому назад воз­никла большая британская колония.

– Да-а, тогда вы увидите почти всю Азию, – ска­зала Рэйвен, в душе абсолютно уверенная, что миссис Мерроу никогда не согласится на подобное путешествие, ведь пришлось бы частенько ездить по морю, а она уже сейчас замучилась едва ли не до смерти. Рэйвен было стыдно, что она просто блаженствовала оттого, что бо­лезнь уложила в постель и миссис Мерроу, и невыноси­мого Натаниэля Роджерса. Как только они заболели, никто и ничто не мешали ей наслаждаться поездкой. Изредка в салоне к обеду появлялся Стефан Кармайкл. Он был бле­ден и вымотан, но сразу после обеда уходил к своей жене, которая переносила штормовое море еще хуже.

Рэйвен предложила свою помощь, но Летиция очень стеснялась своей болезни и тех неудобств, которые возни­кали при уходе. Вот Стефан с Рэйвен и решили, что Летти будет спокойнее с мужем наедине. Дэнни мужественно переносила приступы тошноты и предпочитала, чтобы ее оставляли одну, но Рэйвен решительно отказалась подчи­ниться. Ее страшно беспокоило, что Дэнни похудела, под глазами у нее появились темные круги, кожа стала нездо­рово бледной, а руки – ледяными на ощупь.

– Мы еще увидимся с вами в Бомбее? – спросил Эдгар Мерроу.

– Возможно, если вы намерены подольше там за­держаться. Мой кузен живет в этом городе. Я уверена, он будет рад познакомиться с вами.

– Мамочка очень обрадуется, – улыбнулся мистер Мерроу.

Он как никто понимал, что, как бы его жена ни зави­довала Рэйвен Бэрренкорт из-за каюты, платьев, красоты и молодости, она прекрасно знала, что само имя Бэрренкортов имело внушительный вес. Им вовсе не повредит познакомиться с семьей поближе. Самому Эдгару тоже не хотелось расставаться с Рэйвен: ее притягательная лич­ность совершенно очаровала его. Он восхищался ею и с нетерпением ожидал спокойных бесед по вечерам в пус­том салоне. Как всегда равнодушный Чарли Коппер под­авал им пищу и исчезал.

Рэйвен не было дела до его восхищенных взглядов – она мучилась над своей вышивкой, что было для нее делом непростым. Дэнни всегда говорила, что у нее руки не оттуда растут. Но сейчас ее стежки сложились на удивление ровно и аккуратно. Дэнни в один из светлых моментов взглянула и не поверила глазам. Наверное, только бесконечная поездка в Индию и смогла заставить Рэйвен совершить столь неожиданный подвиг, полагала старушка.

– Никогда не могла понять, что вы имеете против шитья и вышивки. Вы же секунды не высиживали!

– А все потому, что ты усаживала меня за пяльцы, когда погода была великолепной! – объяснила Рэйвен, со­чувственно глядя на совершенно измученную Дэнни. – Вот я и предпочитала скакать по полям вместе с папой. – И добавила с лукавой усмешкой: – Теперь же я сойду с ума от скуки, если не займусь чем-нибудь полезным. Вышивка – вполне достойный выход из положения.

– О, Господь с вами, – слабо отмахнулась Дэнни. – Когда вы закончите работу, мы отошлем её вашему де­душке. Пусть и он полюбуется на результат ваших трудов во время путешествия.