– И что же нам делать? – наконец не выдержал Полухин.

– Признать свой провал, – с горечью ответил Машков. – Как мы все глупо облажались! Он нас переиграл, как дурачков. Подставил нам этого поляка, своего соотечественника, которого наверняка ждали в Варшаве. А теперь они знают, что самолет задержали и этот человек не прибыл. Мы все провалили. Очень глупо. Дронго был прав, когда полагал, что мы не справимся с этим Дзевоньским. Нас всех нужно отсюда гнать. Никакие мы не профессионалы, мы потеряли нашу квалификацию, пока нас десять раз реорганизовывали и сокращали. Ни на что не годимся.

– Я такого не говорил, – возмутился Дронго, – и ты напрасно так себя ругаешь. Этот тип сумел придумать ловкий трюк, но пока он еще в городе. Ведь им нужно любой ценой провести эту встречу третьего марта. Ты же читал их указания. И слышал, что говорили по телефону из Воронежа. Значит, им эта встреча важна не меньше, чем нам.

– Как мы их вычислим за три дня? Возьмем Курыловича? Он ничего не знает.

– Правильно. Но у нас есть небольшая зацепка. Это отели, в которых жил Курылович. Ведь он приезжает сюда не в первый раз. И каждый раз ему заказывали номера и оплачивали их. Нужно немедленно проверить, кто именно это делал. Прямо сейчас. Кроме того, можно поднять все номера телефонов, звонивших в службу резервации отелей.

Машков глянул на одного из сотрудников, и тот бросился к телефону.

– Теперь нужно создать алиби задержанному поляку, – продолжил Дронго. – Положите его в больницу и сообщите родным, что ему стало плохо с сердцем. Или если у него здоровое сердце, проверьте его желудок. Может, у него язва или диабет. Ему пятьдесят пять. А в этом возрасте у человека всегда можно найти какую-нибудь болезнь.

– Алексей Николаевич, займитесь больницей, – согласился Машков, – и сообщите родным этого поляка, что он попал в реанимационное отделение. Может, сработает.

– Попытаемся сделать, – кивнул Полухин, – сейчас посмотрю, что у него со здоровьем. Кажется, у него диабет.

– И вчера он перепил в отеле «Мэрриот Аврора» со своим соотечественником, – напомнил Дронго. – Они ведь наверняка не чай пили, когда общались.

– Все сделаем. – Полухин быстро вышел из комнаты.

Говоривший по телефону офицер ФСБ посмотрел на Машкова.

– Докладывайте, – разрешил тот.

– Мы еще вчера проверили, сколько раз Курылович прилетал за последние три месяца в Москву, – сообщил офицер. – Оказалось, четыре раза. Жил в «Балчуге», «Метрополе», «Радиссоне» и теперь вот в «Национале». Все номера в отелях оплачивались неизвестными людьми наличными. Сразу и за все дни. Но звонки были из разных мест. Однако дважды звонили из фирмы, занимающейся ландшафтным дизайном. Может, это совпадение, но мы сейчас их проверяем. Они снимают офис в бывшем международном центре торговли.

– Проверяйте быстрее, – попросил Машков, – поднимите распечатки по всем телефонам, которыми они пользовались. И узнайте, кто к ним звонил.

Люди продолжали работать. Никто не чувствовал усталости. В четвертом часу утра вошедший офицер сообщил, что в фирме, занимающейся ландшафтным дизайном, примерно месяц назад произошло «ЧП», сбежала сотрудница, которую до сих пор не могут найти. Она присылает маловразумительные записки и не отвечает на звонки своего мобильного телефона.

– Сбежала с каким-то парнем, – недовольно предположил Богемский. У него были красные от бессонницы глаза. – Эти девицы все никак не хотят заниматься настоящим делом.

– Проверяйте дальше, – предложил Машков. – Пошлите людей, пусть проведут обыск в их офисе.

– Сейчас пятый час утра, – напомнила Нащекина, посмотрев на часы.

– Именно поэтому группа должна отправиться немедленно, – приказал Машков, – прямо сейчас.

В шестом часу утра принесли распечатки всех разговоров из офиса фирмы ландшафтного дизайна. Там провели тщательный обыск, но ничего подозрительного не нашли. Дронго сидел рядом с Татьяной Чаговец, внимательно исследуя номера телефонов. Он обратил внимание, что в фирму звонили двадцать пятого декабря из Шереметьево-2, в тот самый день, когда католики всего мира традиционно отмечают Рождество.

Он прошел к одному из офицеров и попросил его проверить, не вылетал ли человек с фамилией Дзевоньский из России именно в этот день. И через полчаса уже знал, что никто с такой фамилией в аэропорту не появлялся.

– Вы думаете, он будет летать под этой фамилией? – снисходительно спросил сотрудник ФСБ, глянув на Дронго.

– Не думаю, – ответил тот, усаживаясь рядом.

Нащекина с некоторой тревогой смотрела на него. Она видела, что Дронго нервничает, от напряжения у него дергался правый глаз.

– Давайте сделаем по-другому, – неожиданно предложил Дронго. – Им еще звонили в тот день?

– Звонили. Из Брюсселя. И они звонили в Брюссель.

– А позже были звонки в Брюссель?

– Да. Тридцать первого декабря.

– Очень хорошо. Теперь мне нужен список людей, вылетавших в Брюссель двадцать пятого и тридцать первого. Одна фамилия может совпасть. Если этот Дзевоньский поляк, то он католик, а значит, мог на праздники полететь к себе домой. Проверьте списки всех пассажиров.