Стяжаев вынул Чемодасу из лабиринта, и насекомые с молниеносной быстротой заполнили чемодан. Убедившись, что никто не остался за бортом, он осторожно опустил крышку, защелкнул замок. Поднял чемоданчик, и, ощутив знакомую тяжесть, невесело усмехнулся.

— Как бы они там не задохнулись с непривычки, — сказал Чемодаса. — Я-то — Достигший, мне даже полезно, вроде подземного Самадхи. А впрочем, и им тоже полезно. Мантру послушают.

— Да ну их. Надоели, — отмахнулся Упендра. — Представляешь, чуть не сорвали всю операцию. Ума не приложу, откуда только им стало известно? Подозреваю, что Марина проговорилась.

— Ты так думаешь? — сказал Стяжаев. — Вспомни-ка хорошенько, а не сам ли ты в этом виноват?

— Конечно, сам, — ответил Упендра. — Потому и не собираюсь ее упрекнуть ни единым намеком, надеюсь, что и вы этого не сделаете. Что ни говори, а женская природа берет свое, и мы, мужчины, должны это учитывать. Больше никогда не стану вовлекать ее в подобные авантюры. Для ее же спокойствия.

<…> В ряде исследований последних лет предпринимались попытки с большей или меньшей точностью определить число чемоданов на основании различных косвенных данных. Так, автор анонимной статьи под названием «Деньги в „Собирателе чемоданов“» попытался установить его путем сложных экономических выкладок, которые, однако, представляются сомнительными в силу ненадежности исходных данных. Если покупательная способность Дмитрия Стяжаева еще поддается хотя бы приблизительной оценке, то остальные величины, используемые в рассчетах, представляются взятыми с потолка. Прежде всего, автор не учитывает того, что речь идет не о простых чемоданах, а о предметах коллекционирования, по отношению к которым такие понятия, как периодичность совершения покупки, средняя цена одной товарной единицы и пр., неприменимы. Отдельные экземпляры могли достаться Стяжаеву даром, а то и с приплатой, иные же составляли предмет его вожделений долгие месяцы, на протяжении которых он отказывал себе в необходимом, чтобы скопить требуемую сумму. К тому же неизвестно, сколь долго он занимался коллекционированием. Автор сам признает, что в своем рассчете он исходил из «условной величины» в семь лет, признавая тем самым, что при замене ее другой константой и результат будет иным.

В другой работе предпринимается не менее оригинальная, но и не более обнадеживающая попытка вывести число чемоданов из таких величин, как площадь комнаты Коллекционера, средняя толщина стенок чемодана и т. п.

Если обе названные концепции могут служить характерными образцами попыток определить размеры коллекции исходя из «наружных» данных, то концепции, авторы которых в основу своих вычислений кладут те или иные факторы внутренней жизни в чемоданах, выступают как противоположные им в этом отношении, но не в отношении бесспорности <…>

<…>

Весьма любопытные суждения и данные содержатся в материалах последней научно-практической конференции, организованной Обществом Собирателей Чемоданов по случаю ежегодной Большой Весенней выставки. Перед участниками Круглого стола, проводившегося, как обычно, в день окончания выставки, был поставлен единственный вопрос: «Сколько нужно иметь чемоданов, чтобы в них не завелись чемоданные жители?» В результате бурных дебатов, которые продолжались три дня (вместо запланированных двух с половиной часов) все участники дискуссии пришли к единодушному выводу: «Ни одного» [175] <…>

На вопрос одного корреспондента о том, почему в «Гранате» всегда так много опечаток, председатель Российской национал-гуманистической партии (РНГП) признался, что сам лично уже давно не участвует в выпуске своей газеты, поскольку последние два года был занят теоретической работой. «С 1914 по 1916 год Ленин писал свои „Философские тетради“». Вождь мирового пролетариата не пожалел двух лет на то, чтобы составить правильный, большевистский комментарий ко всей буржуазной философии, начиная от отца идеализма — Аристотеля. Вооруженный таким комментарием, уже ни один большевик не мог попасться на удочку кантианцев, гегельянцев и прочих буржуазных мистиков. И как только Ильич завершил этот научный труд, а все товарищи с ним ознакомились (на это ушло еще около года), свершилась пролетарская Революция, о которой еще до этого так долго говорили большевики. Этот исторический пример говорит о важности революционного мировоззрения. Нам тоже нужен правильный комментарий. Комментарий к чемоданной философии. Чтобы уж никакие сказки о планетарном мышлении, о демократии, о мультикультурализме и политкорректности, не могли сбить с толку наших ребят. Поэтому и я решил потратить два года на то, чтобы внимательно прочитать «Собирателя чемоданов» и составить к нему подробный, постраничный комментарий. Мне было значительно легче, чем Ильичу, не пришлось переворачивать горы макулатуры, торчать в РГБ, среди лысых профессоров и прыщавых аспиранток. Противник оказал нам огромную услугу, собрав всю свою философию в одном томе. «Собиратель чемоданов» — это энциклопедия современного оппортунизма, круто замешанного на религиозном мракобесии. И теперь, когда на теоретическом уровне с ним уже покончено, осталось только доконать его практически».

Когда же мы обратились к Э. Гранатову с предложением опубликовать его труд в настоящем издании, он передал нам только нижеследующий текст, сказав при этом, что остальные комментарии во-первых, пока еще не дописаны, а во-вторых, мы все равно их целиком не напечатаем, поскольку в них наверняка встретится ненормативная лексика. «А видеть свой текст искромсанным до неузнаваемости я не хочу. Поэтому предпочитаю публиковать его в «Гранате», по частям, по мере завершения». Что касается полученного от Э. Гранатова текста, то мы публикуем его полностью и без каких-либо изменений, позволив себе только заменить отточиями отдельные лексемы, восстановить которые для русскоязычного читателя не составит труда.

Этот до сального блеска перецензуренный диалог коллекционера с чемоданами, способный довести до рвоты всякого нормального читателя, обнажает всю похабную подноготную сусальной сказочки про закомплексованного собирателя чемоданов. Могу спорить, что этот анонимный опус, претендующий на роль новой мифологии XXI века, с большим напрягом, в коротких промежутках между генеральными стирками и приготовлением комплексных обедов, выдавливала из себя недоучившаяся в консерватории домохозяйка, томимая духовной жаждой по причине полного отсутствия интеллектуального дискурса в общении с мужем-держателем торговой точки и его «компаньонами»-братками, периодически разряжающими домашний вакуум своими непродолжительными визитами.