Шрифт:
Мама, смягчив тон, потянулась к Вилл.
— Переезд в Хитерфилд не оправдал наших Надежд. Мы начнем новую жизнь где-нибудь в другом месте.
— А как насчет мистера Коллинза? — кипела Вилл. — О нем ты подумала?
«Да-а, — подумала Вилл, — видно, дело совсем плохо, раз я оказалась на одной стороне с Коллинзом! но, судя по маминому лицу, я задела ее за живое. Наверное, это все-таки был правильный ход!»
Мама присела и прикрыла лицо ладонями. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она сдавленно прошептала:
— С Дином я об этом еще не говорила, но он меня поймет. Я хочу лишь одного: чтобы ты была счастлива! Согласна, я совершила немало ошибок и…
— И продолжаешь их совершать! — выкрикнула Вилл, развернувшись к матери спиной, и устремилась в свою комнату. Она слышала, что мама спешит за ней, поэтому пригнула голову и прибавила скорости. — Я не хочу уезжать! — бросила девочка через плечо.
— Подожди! — взмолилась мама. — Давай поговорим спокойно! С тех пор как мы переехали в Хитерфилд, ты изменилась… очень изменилась! Если это не из-за переезда, то из-за чего тогда? Давай разберемся, Вилл!
Вилл так отчаянно затрясла головой, что пряди рыжих волос захлестали ее по щекам и попали в глаза. Она ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь прямо у мамы перед носом.
У меня больше нет сил общаться через закрытую дверь! — крикнула мама.
Вилл в ответ с шумом привалилась к двери, а потом сползла на пол. Задрав колени к подбородку, она уткнулась лицом в руки и разрыдалась. Через пару минут она услышала в коридоре удаляющиеся мамины шаги. Этого девочка и хотела, чтобы ее оставили в покое. Вроде бы…
«Как тебе объяснить, мама? — думала чародейка, и по лицу ее струились слезы. — Не могу же я выдать нашу тайну! Но если не предпринять меры, наш союз W.I.Т.С.Н. распадется! Надо с кем-то посоветоваться. Но с кем? Мне срочно нужна дружеская помощь!»
В глазах всё расплывалось от слез. Вилл полезла в карман толстовки и достала мобильник. Всё еще всхлипывая, предводительница чародеек принялась нажимать кнопки. Уж сейчас-то ее точно поймут и пожалеют! По крайней мере, Вилл на это надеялась.
Глава 3
Би-и-ип! Би-и-ип! Бп-и-ип!
Тарани покосилась на дверь гостиной, где трезвонил телефон.
«Странно! — насупившись, подумала она. — Никогда не замечала, что у нашего телефона такой невероятно противный сигнал. Впрочем, меня сейчас всё раздражает. Особенно…»
— Нет, Тарани! даже слышать не желаю!
«…Моя мама», — мысленно застонав, подумала Тарани.
Тарани стояла, упрямо скрестив руки, и выслушивала мамины речи. Обычно доводы, которые та приводила, оказывались вескими и разумными, но сегодня ее критика была совершенно необоснованна!
— Я тебе в последний раз говорю! — твердо заявила мама. — Я не желаю, чтобы ты встречалась с этим… Найджелом!
Мама с ее строго подстриженными иссиня-черными волосами и темными глазами выглядела как нельзя более сурово. Но даже при этом Тарани решилась обиженно возразить:
— Мы с Найджелом просто дружим, мам! Он славный!
Лицо мамы немного смягчилось. Кто-нибудь мог бы подумать, что это добрый знак, но Тарани-то знала лучше. Просто судья Кук задумалась, подбирая исчерпывающий ответ на слова дочери. Тарани обхватила себя руками.
Ожидая маминого приговора, Тарани краем глаза заметила, как ее старший брат Питер влетел в гостиную и схватил трубку все еще трезвонившего телефона.
— Алло! А, привет, Вилл! У меня дела нормально, а у тебя как? — сказал он.
После паузы Питер глянул на широкий дверной проем, отделявший залитую солнцем гостиную от кухни.
— да, Тарани дома, но сейчас у нее серьезный разговор с мамой. И, по-моему, это надолго.
«С чего это ты вообразил, Питер?» — с сарказмом подумала Тарани.
Питер повесил трубку и направился к кухне. Тарани вздохнула. Привалившись спиной к дверному косяку, парень с неловкой улыбкой переводил взгляд с мамы на сестру и обратно.
«Отлично! подумала Тарани. — Теперь у нас еще и зрители есть. И надо бы хуже, да некуда! Мне не дают поговорить с лучшей подругой, Питер надо мной насмехается, а мама вообще совершенно несправедлива!»
Но самое обидное, что Тарани знала, отчего мама так ополчилась на Найджела.
Судья Кук не могла простить мальчику его прошлого проступка.