И было от чего лишиться чувств.

То, что лежало перед ними на пороге дома, не было ни обезьяной, ни медведем. Ростом чуть не в полтора раза выше человека и как бы не полтора метра в плечах. Фигура, несмотря на гротескные пропорции, почти человеческая. Шерсть длинная, свалявшаяся и серая, а может, и седая.

А морда…

Жуткое смешение черт саранчи, летучей мыши-вампира и павиана глядело на них тусклыми мертвыми глазами. Тремя.

Позади кто-то приглушенно вскрикнул, заставив его обернуться.

Дарика — бледная, с синими кругами под глазами, поднималась с пола.

Странное выражение было на лице чародейки — огромное облегчение, и вместе с тем — удовольствие. Как, к примеру, от хорошо сделанной работы.

Догадка пронзила Артёма.

— Это, ты его?..

— Ну, я же все-таки Видящая… — пробормотала магичка.

И тут же, сморщилась, словно от боли, вновь присев на одно колено. Он кинулся к девушке, но она, уже справившись с собой, поднялась.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Артём.

— Это гхолль, — пояснила девушка.

— Ну и тварь! — сморщившись, высказался лейтенант.

— Не тварь, а нетварь, — поправила спутница. — Их вывели в старые времена для того, чтобы они сражались вместо людей, при этом пожирая раненных и трупы.

Тут еще таких бть не может?

— Нет, они встречаются редко, к счастью, — поспешила развеять его опасения Дарика. — Их осталось немного, хотя говорят, еще лет пятьсот назад они были настоящим бедствием кое-где. Но начисто истребить их, наверное, невозможно — мало того, что они очень живучи, так еще к тому же не нуждаются в самцах, чтобы продолжить свой нечестивый род. Древние хорошо постарались, создавая их…

Дарика упруго поднялась от костра, и прошлась, потягиваясь — и все воспрминания как рукой сняло. Как она была великолепна!

Кожаная безрукавка на голое тело, скрепленная лишь одной фибулой на груди (и на какой груди!) Ярко-рыжие волосы, заплетенные в косу — толщиной его руку. А как позванивали подвески, вплетенные в эту косу, когда она встряхивала головой! Даже этот звук, вроде самый обычный, казался ему таким приятным. И даже два пистолета, висевшие на поясе, не портили ее облика.

Он с восхищением следил, как ее босые ноги переступают по покрытой инеем степной траве. Вот она привстала на цыпочки, поглаживая гриву Перепелки — своей кобылы.

Ее ступни оставляли узкие изящные следы на посеребренном ковыле.

Воистину — дочь этого мира. Прекрасного мира.

Вода необыкновенного вкуса. Синее и глубокое небо. Ночь — сияющая мириадами звезд. И прекрасные женщины. Прекрасные, как прекрасен этот неиспорченный еще мир.

— Неужели ты не мерзнешь, Дарика? — спросил Сергей, поежившись.

— А разве холодно? — совершенно искренне удивилась она, и чуть слышно рассмеялась, блеснув великолепными зубами.

От нее пахло мятой, той самой духовитой и крепкой мятой, что растет на берегах степных рек.

За то короткое время, пока он общался с Дарикой, он окончательно уверился что перед ним замечательная во всех отношениях девушка. Его к ней влекло с такой силой и временами он даже задумывался — а не влюбился ли он? Она не была красавицей, однако в ней было нечто невообразимо привлекательное.

Неужели он в нее и в самом деле влюбился? Но ведь он и сказать ей об этом не решиться, — хотя бы потому, что совершенно не представляет, как это сделать.

— Значит, ты, товарищ Санин, уверен, что начавшаяся эпидемия — дело… э-э-э… рук враждебных нам магов?

Тихомиров в упор посмотрел на полковника, и во взгляде командующего явно читалось недоверие.

— Я не уверен, я убежден, — выдердав взгляд повторил Санин.

И продолжил.

— Нашей группой, в которую, как вы знаете, вошли и наши… специалисты, и местные маги, совместно с медиками был проведен ряд исследований. Они показали, что эпидемия носит не инфекционный, а наведенный характер.

Я даже скажу — кто это мог сделать… Примененная магия — это Знак Уничтожения.

По словам Тао Инта — его секрет — монополия ковена Хранителей равновесия.

Тихомиров нахмурился.

— Выходит, что это Конгрегация нанесла удар? Но ведь мы не воюем…

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Вашу мать! — рявкнул Антон Карлович на притихших штабистов. — Что называется — вероломно и без объявления войны — всегда у нас так!

Дождемся, что они нас тут укокошат в собственном доме!