Что вы смеетесь, луга? Что кичитесь весенним убором? Краше подруга моя всех ароматных венков.

— В средние века все решали шпага и ловкость, — объявил Клав следующий номер.

На сцену выпорхнуло прелестное создание в длинном платье и остроконечном головном уборе, с которого свисала вуаль, закрывавшая лицо. За дамой следовали два кавалера, одетые в рыцарские доспехи — один высокий, другой пониже. Картонные доспехи, оклеенные серебристой фольгой, сверкали, как настоящие. Круглые металлические подносы, позаимствованные в школьной столовой, превратились в щиты, шампуры для жарки шашлыков — в шпаги.

— Вполне сносно, постаралась мелкота, — шепнул Юст.

Начался рыцарский турнир. Соперники, забыв о том, что доспехи на них картонные, вошли в кураж. Тот, что пониже, оказался более ловким и гонял соперника по всей сцене. Дама обмахивалась платочком и с интересом наблюдала за поединком.

— Идиот, ты перебил мне завязки! — раздался отчаянный вопль. Все рыцарское снаряжение длинного грохнулось на землю, и он остался в коротких спортивных трусах. Зал взорвался хохотом.

— Ложись! — зашипел короткий. Придавив ногой грудь повергнутого противника, он поскреб шампуром по подносу и направился к даме сердца. Она накинула на шампур платок. Победитель скандировал:

— Любимая, пусть бог

Благословит твой каждый час

Когда б сильней сказать я мог,

Сказал бы, верь мне, сотни раз.

Но что сказать, сильней, чем то

Что весь я твой, что так любить тебя

Не будет уж никто.

— Так вот почему Петерис вдруг стал интересоваться немецким поэтом средневековья Вальтером фон дер Фогельвейде, — улыбнулся Рейнис Карлович. — А дама сердца, конечно, Даце, кто ж еще!

Под звуки стремительной хабанеры на сцену с розой в зубах выбежала та самая таинственная цыганка, которая так точно поведала директору о его прошлом. И не только директору.

— Любовь всесильна, мир чарует,

— пела цыганка.

— Кошмар, кошмар! — тихонько стонала заведующая учебной частью. — Если об этом узнают в районо, выговор обеспечен. А о том, что узнают, никаких сомнений, кто-нибудь да не вытерпит, доложит.

— Кто эта великолепная Кармен? — спросил географ, наклонившись к Иеве Александровне.

— Не имею понятия. Этот номер вне программы

После блестящей хабанеры парочка из прошлого столетия в исполнении Марги и Риты выглядела несколько бледновато, но Близнецов это не огорчило — карьера актрис их не привлекала.

По давней традиции танцы открывались вальсом. Клоуны и хиппи, крестьянки и герцогини толпились вдоль стен. Никто не осмеливался начать первым под взглядами сотен критических глаз. Как ни старался знаменитый учитель танцев Каулинь, вальс среди школьников был и остался не популярным, допотопным танцем. То ли дело современная трясучка — тут особого умения не требуетея, дергайся себе в ритме музыки, и все дела.

— Девочки, видите тех двоих у дверей? Вот с ними бы станцевать! — не произнесла — выдохнула Санита.
– Настоящие мужчины, не то, что наш детский сад. Особенно тот, в черном бархатном пиджаке. Спорим, это актер или поэт.

— Прошу вас, Мара! — Цауне галантно поклонился учительнице химии. — Покажем пример.

Через весь зал Тагил направился в угол, где толпились девочки из восьмого «б».

— Он идет сюда, прямо к нам! Я умираю! — встрепенулась Санита. Ее платье в цветных блестках, самое красивое в зале, переливалось и сверкало в свете прожекторов. Если глаза у этого парня на месте и есть хоть капля соображения, он не сможет пройти мимо такой красоты.

Анна встряхнула кудряшками и чарующе улыбнулась.

— Извините! — Тагил довольно бесцеремонно отодвинул первую красавицу класса и поклонился стоявшей за ее спиной Байбе.

— И что он в этой рыжей команде нашел? — Анна раздраженно пожала плечами.

— Завидно, что не тебя пригласили, — съязвила Марга. — Пойдем, Рита, пока наши мальчики очухаются, твоим кавалером буду я.

Байба на кончиках пальцев скользила по гладкому паркету. Слегка кружилась голова, и было такое ощущение, словно она находится в состоянии невесомости, парит между небом и землей. Впервые она танцевала с мужчиной. Иманта, ее партнера во время урока танцев, приходилось толкать, поворачивать; легче было танцевать с деревянной чуркой, чем с ним. Имант, пока хоть чуть-чуть наловчился, оттоптал Байбе все ноги. И хоть бы раз извинился, да где там, о таких мелочах он и не думал.

Тагил осторожно вел девушку между танцующими.

— Вы хорошо танцуете, — произнес он. — Парите, словно птица.

На него глянули большие мерцающие глаза. Лицо, обрамленное пышными, схваченными лентой волосами, порозовело.

— Обещаете мне следующий танец?

— Хоть все, — вырвалось у Байбы, и она снова залилась краской. Получилось глупо, словно бы она сама навязалась.

Тагил на секунду прижал к себе девушку и кивнул. Байба посмотрела в угол зала, где стоял весь «цвет» восьмого «б» — Санита, Анна, Зайга, и ее охватила огромная радость. Она, вечно сидевшая в углу, считавшаяся в классе Золушкой, танцует, а красавицы Анна и Санита стоят.